Апостолы игры

Оказалось, что по сравнению с Настоящей С Большой Буквы Свадьбой меркнет даже выплаченная в рекордные сроки ипотека. Легко смирившись с этим открытием, Артур уже собрался брать кредит под залог свежевыплаченной квартиры, но вдруг оказалось, что Юргита против кредитов. «А, так ты из этих», – улыбаясь, согласился Артур с правом возлюбленной на экономическую рассудительность и от идеи отказался. Вместо этого, здраво оценив шансы, поставил все свои сбережения, включая квартиру, на то, что на домашнем чемпионате Литва попадет в медалисты. Поскольку в легальных заведениях ограничивают размер и содержимое ставки, предпочитая движимому, всего два года пробега, и недвижимому имуществу государственную валюту, он обратился в одно из менее связанных законом и этикой заведений. К тому же, там давали лучшее соотношение. Конечно, это всё равно было меньшие, чем если бы Артур ставил на победу в чемпионате или, хотя бы, на игру в большом финале – но зато это были верные деньги. Даже сейчас, вспоминая, Римлянин не соглашался на другую формулировку. Не «должны были быть», не «казались» – это действительно были верные деньги. А то, что не стали, и что стало с ним после этого…

К обеду разобрались с новым грузом – выгрузили, рассортировали, приняли. Всё поместилось, хотя башни чуть ли не по два с половиной метра в высоту и выглядели достаточно угрожающе.

– Техники безопасности на вас нет, – проворчал Нериюс, заливая кипяток в послеобеденную чашку кофе. – Нельзя так делать.

– Завтра большая часть уедет, – Отмахнулся Повилас. – Так что ты, Саулюс, сильно не переутруждайся сегодня ночью – завтра тебе еще все это снимать.

Саулюс улыбнулся.

– Заметано. Кстати, Артурчик, ты не хочешь сегодня в клуб заглянуть?

– С чего бы вдруг? – искренне удивился Артур. – Что вы там состязания по греко-римской борьбе проводите и вам комментатор нужен?

– Уж звонил. Говорит, есть дело. И тебя тоже касается.

– Ну… – Римлянин задумчиво пожал плечами. – Нельзя сказать, что я прям-таки занят.

То, что последовало после событий четырнадцатого сентября, стало для Артура настоящей экзистенциальной драмой. И дело даже не в том, что он потерял работу и попал в «черный лист» медиа-сетей, остался без квартиры и денег – всё это было вторичными проявлениями основной проблемы. То, с чем столкнулся Артур просто не вписывалось в его концепцию жизни. Это не была та жизнь, которую он любил и которая отвечала ему взаимностью. Эта жизнь отвергала его, да и сам он не слишком стремился за ней ухаживать. Жизнь, в которой случаются предательства в таких масштабах –а этот проигрыш, по его мнению, был предательством – и где общество лицемерно смиряется с ними и ополчается против тех, кто не скрывает свои эмоции – эта жизнь не заслуживала его любви. Хотя, конечно, он принёс публичные извинения.

И, конечно, Юргита. Признаваясь ей, Артур ждал, что она отзовёт помолвку. Это было бы логично, это вписывалось в логику этой несимпатичной жизни. Она не отозвала. Конечно, она закатила скандал. Конечно, Артур услышал много неприятного. Конечно, вся ситуация повлияла на них. Но она не отозвала помолвку. Она дала Римлянину месяц на отчаяние – состояние, в которое он окунулся со всей той несдержанностью, с которой ранее предавался наслаждению жизнью; впрочем, внешние проявления двух этих состояний в его случае отличались очень мало. Переждала и по прошествии этого времени поставила Римлянина перед фактом. Факт – она публичная персона, успешная модель. Следствие первое – она не может быть в отношениях с опустившимся неудачником, алкоголиком, наркоманом и кем ещё погрязший в саможалости Артур хочет быть. Следствие второе – она ведёт и должна продолжать поддерживать определенный образ жизни, который требует определенных денежных вложений. Вывод – Римлянин должен прекратить истерику и начать зарабатывать. В идеале – возвращая себе жизнь. Ту, которую он может и хочет любить. Кроме того, двадцатичетырехлетняя Юргита отметила, что хотя ей не обязательно выходить замуж в двадцать пять, но она определенно не собирается оставаться старой девой в двадцать восемь.

Нельзя сказать, что ультиматум Юргиты вывел Римлянина из отчаяния. Скорее, наоборот. Ультиматум стал основной причиной почему отчаяние и озлобленность стали отличительными чертами Римлянина в конце одиннадцатого – начале двенадцатого годов. Но теперь это были активное отчаяние и деятельная озлобленность, а не сковывающая жалость к себе. Это были отчаяние и озлобленность человека, хорошо поработавшего над тем, чтобы свести на нет весь результат прожитых годов, а потом, когда ему это удалось, выяснившего, что жизнь не торопится раздавать направо и налево вторые шансы. Это была озлобленность человека, чья невеста в неделю тратит больше чем он зарабатывает в месяц и отчаянное стремление соответствовать. Он отчаянно не принимал помощи от Юргиты и озлобленно пихал ей деньги, когда она собиралась на длительные иногородние сессии. Юргита, если не была счастлива, то была удовлетворена результатом. Артур не был.