Апостолы Революции. Книга вторая. Химеры

Дождь шел, не переставая, с раннего утра. Серое небо, затянутое сливающимися с ним облаками, из которых на землю выплескивались холодные струи воды, вызывало зевоту. Облегчение, принесенное прохладой после мучительно-жарких дней, сменилось тоской. Уже на полпути к Тюильри Сен-Жюст пожалел, что не взял экипаж. В Зеленую комнату он явился, промокший до нитки. С плаща тонкой струйкой стекала вода, намокшая шляпа представляла жалкое зрелище, светло-коричневые сапоги почернели от пропитавшей их воды, которая – поморщившись, отметил Сен-Жюст – уже начала проникать сквозь тонкую кожу. Его встретил удивленно-насмешливый взгляд одетого с иголочки Барера, сухого и холеного, явившегося в Тюильри, разумеется, в собственном экипаже. Сен-Жюст сдержанно поздоровался и, бросив шляпу и плащ на стул у горящего камина, поинтересовался, что нового.

– Ленде в Продовольственной комиссии. Просил тебя найти время помочь ему разобраться с поставками, – сказал Бийо-Варенн, который устроился у окна, ловя проникавший сквозь него тусклый свет дождливого дня. – Он уже записал тебя в дезертиры из-за отъезда в армию.

– Карно и Приер в Военном бюро, и твое присутствие там нежелательно, – язвительно заметил Робеспьер. – Ваши вечные склоки пользы делу не принесут. Признаться, у меня серьезные опасения по поводу эффективности твоей предстоящей миссии. Если Карно не станет поддерживать твои предложения, а ты будешь игнорировать его директивы…

– Увидим, – резко оборвал его Сен-Жюст и обернулся к Бареру: – Лежен не спрашивал меня?

– Нет, – ответил за коллегу Колло. – Твой оруженосец, судя по всему, неплохо справляется. Так что ты вполне можешь посвятить несколько часов корреспонденции, прежде чем исчезнуть в Продовольственной комиссии.

Колло кивнул в сторону трех стопок нераспечатанных писем, лежавших на столе. Сен-Жюст молча устроился рядом с ним и приступил к разбору петиций, доносов, жалоб, просьб, требований, рапортов.

На три четверти часа в Зеленой комнате установилась громкая тишина, создаваемая шуршанием бумаг, скрежетом перьев, треском поленьев в камине, стуком дождя по стеклу, шумом неторопливых шагов пяти членов правительства.

– Это для тебя, – тихо сказал Колло д’Эрбуа, подталкивая к Сен-Жюсту небольшой конверт с выведенным на нем адресом Комитета общественного спасения и припиской: «Гражданину Сен-Жюсту».

Сен-Жюст, занятый чтением, бегло взглянул на конверт и собрался вернуться к прерванному занятию, как что-то заставило его пристальнее приглядеться к письму. Почерк! Ему знаком этот почерк! Как он сказал своему агенту, такой почерк ни с чем не спутаешь. Она писала ему?! Сен-Жюст с трудом верил своим глазам. Наверное, ему показалось. Мало ли похожих почерков! Разве можно судить лишь по нескольким строчкам на конверте? Но письмо все же вскрыл и даже отошел к дальнему окну, то ли чтобы лучше рассмотреть послание при дневном свете, то ли чтобы скрыть от коллег овладевшее им волнение.

Письмо не имело подписи, но оно было написано Софи Демайи, в этом он больше не сомневался: те же ровные, красивые, без малейшего наклона округлые буквы, какие могут быть выведены только… Да она левша, осенило его. Вот откуда этот необычный почерк. Сен-Жюст зачем-то бросил настороженный взгляд в сторону Барера, но тот был погружен в чтение английских брошюр, из которых время от времени делал выписки. Тогда он обратился к содержанию письма:

«Гражданин,

Если в республике и существует человек, чьи помыслы чисты и намерения благородны, чьи заботы устремлены на спасение отечества и лишены корысти и выгоды, то это ты. Именно поэтому я обращаюсь к тебе в надежде, что важнейшая информация, сообщенная в этом письме, встретит достойное ее внимание и внесет свою лепту в дело спасения свободы.

1 флореаля ровно в шесть часов вечера агент, отправленный в Париж министром иностранных дел Британского королевства, лорд Вентворт, граф Стаффорд, будет находиться по адресу: улица Фур, 12, второй этаж, правая дверь. Достаточно постучать один раз, а потом еще два, чтобы он открыл дверь агентам Комитета общественного спасения, ни о чем не подозревая».

Сен-Жюст перечитал письмо несколько раз, спрашивая себя снова и снова, что толкнуло ту, кого он считал агентом роялистов, открыть ему – ему, кого она несколько месяцев назад готова была оклеветать перед его же коллегами! – местонахождение английского шпиона. Уж не провокация ли это? Не желает ли она выставить его на посмешище после того, как не смогла представить подкупленным роялистами агентом? Откуда у нее такая точная информация не только об имени и адресе шпиона, но и о времени, а главное, об условном сигнале, который должен был открыть двери его квартиры перед комитетской полицией?