Апотекарий

– Бери, – Каша сидела у приоткрытого окна, забивая трубку с длинным мундштуком душистым недавно высушенным табаком. Притоптала его грубым пальцем и, чиркнув спичкой о тёрочный лист, вшитый в манжету рукава, закурила, прикрыв белёсые глаза. Я смотрел как заворожённый: сколько времени наблюдаю за этим ритуалом, столько размышляю над тем, чем он меня привлекает. Есть в нём что-то для меня абсолютно далёкое, но манящее. Я верил, что когда-нибудь это пойму.

Потянулись первые струйки дыма, за окном порхнула с места большая птица, и тут я понял, глядя на всё вокруг, как сильно буду скучать.

Каша же смотрела и чувствовала с другой стороны. Она только открыла один глаз, сверкнув острым взглядом в мою сторону, и велела:

– Чё’та рот раззявил? Держи крепче скарб и шагай за порог. Провожать отказываюсь, сам подойди, как выйдешь.

И она показательно распахнула створки окошка, полностью от меня отвернувшись. Я внутри улыбнулся, на сердце потеплело: она даёт мне своё последнее напутствие – меняя место, покидай прежнее только через порог. Чтобы старое оставалось на старом и к новому шло новое.

Я закрепил узелок и флягу на поясе и послушно вышел на улицу, аккуратно закрыв за собой дверь. Снял с шеи другой кожаный шнурок, почувствовав пальцами тёплый камень в оплётке. Я сделал его сам, совсем ещё маленьким, когда только начинал своё обучение. Все эти годы он был со мной, дорогой оберег, но сейчас и он, и я готовы прощаться. Встал на носочки, дотягиваясь до верхнего косяка, и уложил его там. Это подарок домовому в благодарность за всё то время, что он заботился и берёг меня.

После этого подошёл к кухонному окошку, рассматривая безмятежное лицо бабули в обрамлении невесомых рисунков дыма, её короткие седые волосы, всегда торчащие в левую сторону, и улыбнулся. Мне всё ещё было грустно, но уже спокойно. Отчего-то сейчас я преисполнился уверенности, что всё получится.

– На-ка тебе на память, – она протянула в кулаке тёмную тряпку. Я подставил ладонь, и на неё упал кусок янтарного камня, красивой овальной формы, немного сплюснутый в центре и с удивительными красными нитями-всполохами внутри.

– Сожми покрепче и держи как родное сердце.

Я последовал её указаниям, сжимая камень крепко и осторожно. От кулака по руке побежало медовое тепло.

– Что… – в следующий миг меня с такой силой дёрнуло сразу за всё тело, что я онемел от неожиданности. Мир крутанулся, я зажмурился, интуитивно сжимаясь и затаив дыхание. Почувствовал, что порыв меня отпустил и выдохнул. – …это?

Всё случилось настолько молниеносно, что окончание вопроса успело эхом зацепиться за его начало.

Открыл глаза и обомлел: родная опушка, как и дом с бабулей, передо мной отсутствовали. Совсем. Я со своими вещами стоял в одиночестве по щиколотку в воде на каком-то мрачном болоте. Вдалеке гремел гром, и сумеречный туман расползался густым полотном по земле. Мне стало жутко от этого места. Возле ноги что-то проплыло, я ощутил лёгкую рябь, а над головой стрелой пронеслось крикливое нечто, отчего я рефлекторно сжался, запоздало чувствуя под пальцами нарастающую теплоту магического камня.

Разжать кулак я не успел.

Глава 1

Меня снова с силой дёрнуло и вытолкнуло куда-то в новое место.

Я замёрз ещё до того, как успел хоть что-то вокруг увидеть и распознать. Хапнув ледяного воздуха, зашёлся в безудержном кашле. Мокрые ноги жгло, лицо и уши моментально замёрзли, и я весь крупно задрожал, покрываясь гусиной кожей. Внутри всё съёживалось, стараясь удержать тепло, мысленно я отдавал себе команды: «Двигайся! Шевелись! Нельзя стоять!»

Неимоверным усилием я заставил себя открыть зажмуренные веки и хотя бы ноги переставить. В глаза ударило белое – ослепительно чистый сверкающий под солнцами снег. Я снова зажмурился, спасаясь от этого удара и ещё сильнее ужимаясь. Шипел на себя, ясно понимая: если останусь стоять столбом, точно окоченею – настолько лютый вокруг мороз. И откуда бы ему взяться?! Середина лета в самом разгаре! Нужно срочно принимать меры, пока разум ещё при мне и тело худо-бедно, через лихорадочную тряску, ещё что-то может. Например, сжать одеревеневший кулак с камнем и снова куда-то улететь. Лучше так, чем застывать в этих невозможных снегах.

В этот раз меня выбросило в какой-то лес: первое, что я услышал, это встрепенувшихся птиц и шелест листвы под порывом ветра.

Промёрзшие и онемевшие ноги свело, и я рухнул на землю, выпустив из окоченевших пальцев треклятый камень и ручку чемодана. Открытые участки кожи горели ледяным пламенем, глаза слезились, и нос жутко чесался.

С усилием перевернулся, быстро и агрессивно растирая лицо, уши и руки. В какое-то мгновение мне показалось, что ладони задымятся, но вместо этого я добился колющего послушания мышц и взялся спасать ноги. С трудом и осторожностью снял летние, совсем недавно мягкие и удобные ботинки, подтянул обледеневшую штанину – вторая с треском переломилась, и начал растирать конечности, используя поддержку травы и летнего жара.