Аппалинария и крылья

Крупный Мэн, на плохо гнущихся ногах, двигался к нему. Он всем корпусом подавался вперед, тянул руки с растопыренными пальцами, спотыкался и, выругавшись, все-таки упал, не дойдя несколько шагов.

– Не кидай, подожди, дай я! Я сильнее кину, дальше, он не выплывет.

Крупный Мэн почти рыдал от ярости, не в силах подняться.

Став смотрел на него, непроизвольно отведя руку, в которой дергался Мих, подальше в сторону.

– Ты чего, Мэн? Это же Мих…

– К черту! Чего он тебе? Их таких по жизни еще немерено будет. А здесь – миллион! Кидай! Дай, я кину, деньги поделим.

Крупный Мэн, совладав с непослушными ногами, встал на четвереньки и пополз к отступающему Ставу. Он рычал, матерился и не спускал глаз с дрожащего Миха.

– Есть же люди до чужого добра жадные… – весело суетясь вокруг, подначивала Анжела Львовна. – Не прозевай, Став. Тебе за Миха миллион обещан, – и тут же, заглянув ему в глаза, Аппиным голосом добавила: – И неважно, что он все-таки человек…

Крупный Мэн рывком кинул свое тело вперед и ухватил Става за ногу.

– Дай, дай я! Дай мне… – хрипел он, трясясь от азарта и злости.

Он с силой ударил Става кулаком по колену, и мальчик, присев от боли и взмахнув руками, нечаянно отшвырнул пищащего Миха в сторону. Описав в воздухе дугу, тот упал в воду недалеко от берега. Там было рыхлое, илистое дно, и Мих, попытавшись встать на свои крошечные ножки, вдруг провалился в гнилую жижу по пояс. Густая грязь начала засасывать его, как трясина. Мих жалобно пищал.

Став рванулся в его сторону:

– Мих, держись!

– Он же тонет, тонет! – перепугано закричал он Крупному Мэну, крепко вцепившемуся в его щиколотку. – Пусти, он захлебывается!

– Пусть тонет, так и надо! Не лезь! – орал Крупный. – Она миллион обещала…

Став попытался ползти к воде, где бултыхаясь, задыхался Мих, но Крупный Мэн не отпускал его. И тогда Став, развернувшись, со всей силы ударил его в лицо ногой, обутой в фирменный кожаный ботинок со стальной подковкой и металлическими заклепками. Крупный взвыл и отпустил его ногу.

Миха уже не было видно на поверхности, и Став, перекатившись по мокрой жиже, широкой пригоршней зачерпнул холодную грязь в том месте, где только что изо всех сил барахтался Мих. Затхлая вода ушла сквозь пальцы, и мокрое дергающееся тельце осталось лежать в ладонях Става.

– Спасите его, он умирает! – зарыдал Став, обернувшись в сторону Анжелы Львовны.

Перепуганная старушка уже бежала к нему. Как-то незаметно для обоих, Мих, выскользнув из пальцев приятеля и упав в траву, вернулся к своему прежнему виду, и Анжела Львовна вместе со Ставом, подхватив мальчика подмышки, тяжело вытащили его из зарослей осоки на берег. Вода холодными струйками стекала с обессиленного Миха, и, хрипло кашляя, он судорожно отплевывался, хватая посиневшими губами потоки свежего ледяного ветра.

– Давай положим его, миленький, на травку, вот сюда – здесь пригорочек, посуше. Сейчас ему легче станет. Вот, он уже не задыхается, дышит уже!– взволнованно приговаривала старушка.

Трясущийся от холода Мих потихоньку приходил в себя. Он испуганно переводил взгляд с Анжелы Львовны на приятеля и обратно, словно пытался понять, что с ним случилось.

– Я шел… Там скользко… – бормотал он, то ли оправдываясь, то ли стараясь вспомнить недавние события.

Анжела Львовна усердно хлопотала около него. Роясь в своей полотняной сумочке и вынимая из нее то салфетки, то бутылочку с водой, она быстро выговаривала перепуганным мальчишкам:

– Я же кричала, чтоб вы в эту грязь не лезли. Тут такая трясина! Нашли, где играть! Куда ваши родители смотрят?

Достав из сумки тонюсенький плед, аккуратно скатанный в небольшой разноцветный рулончик, она начала стаскивать с Миха набухшую от воды куртку и при этом негромко говорила, то ли требуя послушания, то ли уговаривая его.

– Вот закутайся в плед, прямо с головой накройся, так скорее согреешься. Он тоненький, но теплый. С собой взяла. В электричках такие сквозняки иногда бывают. Куртка твоя насквозь мокрая, аж течет с нее. Стасик, помогай, держи пакет, мы ее туда положим.

– Я не Стасик, я Никита. Это у меня фамилия Ставинский, – словно извиняясь, проговорил мальчик.

– Надо же какая красивая фамилия. Почти Стравинский! – искренне восхитилась Анжела Львовна. Все трое со стороны производили вполне мирное впечатление: бабушка с двумя внуками хлопотливо собиралась домой после неудачного пикника.

По требованию энергичной старушки, Мих, укутанный в цветастый плед, поднялся с земли. Неуверенно переминаясь на месте, он старался согреться и размять задеревеневшие ноги.

– Ладно, Миша, пойдем потихоньку, надо домой тебя отвести. Ты-то хоть Миша? – заботливо поправляя загнутый край пледа, спросила Анжела Львовна.

– Миша, – чуть слышно ответил промокший мальчик.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она и наклонилась, чтобы поднять с земли свою сумку и мешок с промокшей курткой, но Никита опередил ее.

– Я возьму, я понесу, – и, немного замявшись, спросил: – А Стравинский – это кто?