Аппарат

Горбачев — технократ, человек пришлый, сравнительно недавно появившийся в Москве… Хотя, конечно, первые наблюдения неплохие: надежный, основательный, солидный; он всегда оказывается в числе тех, кто чутко и быстро реагирует на малейшие колебания генеральной линии; вроде достаточно искренен; полностью подчиняется вышестоящим директивам, покладистый…

И все ж, Черненко куда верней — он легко просчитываем, легко прогнозируем, легко узнаваем! Он бы не стал устраивать «революционных» кадровых перетрясок — еще 83-й год не кончился, а уже по стране заменено 20 процентов первых секретарей обкомов и крайкомов, 22 процента членов Совмина и почти все зав. отделами ЦК…

Примерно таким был расклад сил, когда прошли пятнадцать месяцев короткого правления Андропова и вместо провозглашения «здравиц» настал период пения «заупокойных» месс…

Глава 9 Смерть Андропова. Превращение врагов в друзей…

Андропов умер, как и жил — в тайне! Он скончался в четверг 9 февраля 1984 года в люксовом отсеке кремлевской больницы. В последние месяцы его жизни доступ к нему был весьма ограничен. Но незадолго до смерти к нему по служебным делам приезжал один из членов ЦК. Потом он неоднократно рассказывал об этом визите:

— Машина, которая меня везла к Андропову, свернула на Рублевское шоссе. Въехав через главные ворота, мы свернули налево, к двум одинаковым двухэтажным домикам. Поднялись на второй этаж, разделись. Мне указали, как пройти в палату Юрия Владимировича.

Палата выглядела скромно: кровать, рядом с ней несколько медицинских приборов, от них тянутся шланги, на специальных кронштейнах установлены капельницы. У стены — маленький столик, за которым сидит какой-то человек.

В первый момент я не понял, что это Андропов. Я был потрясен его видом и даже подумал: может быть, это вовсе не он, а кто-то другой, кто проводит меня дальше?

Но нет, это был Андропов, черты которого до неузнаваемости изменила болезнь: острая почечная недостаточность.

Негромким, но знакомым голосом, он пригласил:

— Проходи, садись…

Принесли чаю, и мы неторопливо беседовали минут пятнадцать…

Юрий Владимирович был одет по-домашнему — в обычную рубашку и полосатые пижамные брюки. Я вглядывался в его лицо и по-прежнему не узнавал его. Внешне это был совсем другой человек. Я понимал: его силы на исходе…

Встреча, о которой идет речь, произошла в декабре, а в четверг 9-го февраля он умер…

В тот же вечер по обкомам и крайкомам полетели из ЦК шифровки. Одна из них долетела до сибирского Томска, где в тот момент находился в командировке Егор Кузьмич Лигачев — секретарь ЦК КПСС и друг будущего генсека М. С. Горбачева.

Лигачев, в силу целого ряда причин, о которых речь ниже, был проинформирован быстрее, нежели прилетела шифровка.

«…Меня застал, — написал он в своих воспоминаниях, — ночной звонок Горбачева:

— Егор! Случилась беда: умер Андропов! Срочно вылетай! Завтра же утром будь в Москве. Ты нужен здесь…

Официальная шифровка о смерти Андропова поступила в обком только утром».

Мне кажется, что это признание Лигачева весьма показательно — оно, как нельзя лучше, повествует о той закулисной борьбе, которая неминуемо должна была развернуться на предстоящем Пленуме. Горбачев спешно собирал преданные силы! В этой ситуации даже один лишний голос мог играть решающую роль…

Но дальше Лигачев как-то странновато объясняет причину столь решительной поспешности и ночного звонка от Михаила Сергеевича:

«В то же утро в кабинете Зимянина мы писали некролог. Было нас человек пять—шесть, среди них, помню, Замятин, Вольский, помощник Андропова, кто-то еще. Когда написали о Юрии Владимировиче «выдающийся партийный и государственный деятель», кто-то из присутствующих засомневался:

— Не слишком ли?.. Генсеком-то он проработал совсем немного…

Но я возразил:

— Дело не во времени, не в сроках, а в результатах!..»

Красиво сказал Лигачев, ничего не скажешь. Только, пожалуй, не слишком искренне, с излишним пафосом. Хорошо, сделаем скидку на еще не до конца изжитый партийный стиль в литературе и в журналистике, склонный к преувеличениям и излишней изящности. Ведь точно так говорили о Брежневе, потом об Андропове, а вскоре и о Черненко: «выдающийся партийный и государственный деятель»…

Лично я бы сказал иначе: и Андропов, и Черненко, будучи на постах генеральных секретарей, сделали очень и очень мало! Так мало, что ни о какой «исторической роли и гигантском вкладе» речь идти не может. Им для этого, попросту, не было отпущено времени. Что это за сроки — 15 месяцев, 13 месяцев?..

Итак, 10 февраля 1984 года. Никакого сообщения о смерти Андропова в утренних газетах нет. «Известия» и «Правда» помещают на первых полосах пространные отчеты о деятельности правительства, материалы подготовки к выборам, зарубежную информацию…

Но вся страна о смерти Андропова знает уже в пятницу. Это ничего не меняет в жизни горожан — они спешат на лыжные прогулки, идут в магазины, на концерты и выставки. В деревнях рубят дрова, топят бани, едут на рынок…