Аппассионата. Бетховен

— Вы только посмотрите, господин ван Бетховен, как крепко спит мой кучер. Эй, Жан! Нет, ничто на свете не может его разбудить. И потом, грешно было бы прерывать его сладкий сон. Уж не знаю, что может сниться такому счастливому человеку...

Почему-то у него вдруг сразу стало тревожно на душе. Беседа вдруг приняла неожиданный оборот.

— Вы так и не открыли мне, какому... призраку вы посвятили сонату до-диез.

Она как бы показывала ему, что лгать дальше бессмысленно.

— Жозефина не призрак.

— Вы не ошиблись, — после недолгого раздумья ответила она. — Она существо из плоти и крови, более того, она даже готовится стать матерью.

— Что?..

— Разве Франц вам ничего не сказал? Она ждёт ребёнка.

— Ложь!

— Говорите, пожалуйста, тише, чтобы не разбудить кучера. — Она закрыла окно. — Почему ложь? Она ведь замужем.

— Зачем... вы это мне говорите?

Она ехидно улыбнулась:

— Мне просто хочется совершить подлость по отношению к Жозефине.

— Но почему?

— Но почему? — повторила она вслед за ним.

Он рванулся к ней:

— Джульетта!

— Вы хотите сделать мне больно? — Она вздохнула и отвернулась.

— Не тебе, а Жозефине! — выкрикнул он с искажённым от ярости лицом. — Уходи, влюблённая кошка.

— Ты хочешь... отомстить мне? — Она с любопытством посмотрела на него.

Он схватил её на руки и понёс в спальню. Она ещё успела срывающимся от волнения и страха голосом пробормотать:

— Не заблуждайся, Людвиг, я ведь также могу отомстить... Я ведь тоже не призрак.

За окном кто-то пронзительно свистнул. Так в Бонне свистел тот из них, кого они ставили на стрёме, когда лазали за яблоками в чей-нибудь сад. Но откуда здесь, в Вене...

Он подошёл к окну и увидел внизу юношей. Более старший на вид усердно подражал дрозду.

— Как же ты меня напугал, мерзавец! — закричал Бетховен. — Ещё немного, и я бы выпрыгнул в окно, чтобы не попасть в лапы полиции! Стефан, и ты, Фердинанд Риз! Ну что же вы?

Стефан фон Бройнинг задорно рассмеялся:

— А ну-ка угадай, откуда мы приехали. Не поверишь, из Бонна. Где бы нам хоть ненадолго присесть?

— На скамью.

— Да, господин ван Бетховен, мы очень устали. Мы скоро пойдём дальше, ибо вам нынче не до нас, грешных, вы всё больше с графами да князьями общаетесь, и потому едва ли странствующие музыканты встретят у вас достойный приём.

— Я тоже музыкант. — Бетховен с недобрым прищуром нацелился взглядом в переносицу Стефана. — Считаю в ритме анданте[53], и если вы при счёте «три» не подниметесь ко мне... Раз... два.

При счёте «три» он уже сжимал Стефана в своих объятиях:

— Стефан!..

— Людвиг!..

— Почему у вас такой глуповато-почтительный вид, Фердинанд?

— Он хочет брать у тебя уроки игры на фортепьяно, но боится отказа.

— Я откажу Ризу? Я же под началом его отца корябал смычком по струнам... Нет, никогда!

— Прежде чем ты задушишь меня в объятиях, Людвиг, — простонал Стефан, — я хотел бы ещё успеть передать тебе привет от моей матери, Элеоноры, шурина и вообще всех-всех-всех...

Тяжело отдуваясь, он отошёл назад и вытер платком взмокший лоб.

— Ты ещё довольно молод, Стефан, — с нескрываемым злорадством произнёс Людвиг, разглядывая земляка, — но волосы на висках уже сильно поредели. Много думаешь или ведёшь развратный образ жизни?

— И то и другое, Людвиг. Много думаю о твоём развратном образе жизни. В Бонне только и разговоров о покорённых тобой сердцах принцесс и графинь. Вроде ими даже можно мостить венские улицы. Кстати, о какой такой «очаровательной девушке» ты написал Францу Вегелеру? Она, конечно, тоже принцесса?

— Нет, но благородного происхождения.

— Ясно. — Бройнинг откашлялся. — Леноре посылает тебе жилет из заячьей шерсти, а мать просит узнать, приедешь ли ты когда-нибудь в Бонн и сыграешь ли у нас, к примеру, вариации на тему «Марш Дреслера». Она всегда вспоминает о них, вытирая с рояля пыль.

— Вы знаете эти вариации, Фердинанд?

— Они даже засели в моих пальцах, только...

— Достаточно. Сыграйте, доставьте мне удовольствие. У меня с ними связаны очень приятные воспоминания.

Через несколько минут Бетховен со стоном закрыл лицо руками.

— Пресвятая Богородица! Нет-нет, извините, это у меня случайно вырвалось. Неужели я мог сочинить такую халтуру?! Позвольте-ка мне сесть за рояль, Фердинанд. Хочу доказать самому себе, что продвинулся достаточно далеко.

У рояля он вдруг резко повернулся:

— Да, а какова, собственно говоря, цель твоей поездки сюда, Стефан?

— Хочу насладиться воздухом Вены и заодно стать великим человеком.

— Воздух Вены. Им можно наслаждаться бесконечно. Что же касается великих людей... Моцарта, например, здесь похоронили в могиле для бедных. Возможно, тебя ждёт такая же судьба. В Вене я считаюсь выдающимся пианистом, и всё же я хотел бы ещё раз полной грудью вдохнуть сырой воздух Бонна.

— Что вы тут делаете? — Он смерил взглядом подённого лакея, который стоял на коленях перед печкой и соскребал со стенок сажу.

— Хочу протопить комнату, господин Бетховен.

— Ночью?

— Уже утро.

— Можете идти, сегодня вы мне больше не нужны. Убытки я вам оплачу.