Апраксинцы

Впрочемъ кром этихъ трехъ дней, есть еще дни, когда апраксинды торгуютъ только до обда, то-есть только до двнадцати часовъ, а именно: въ прощеное воскресенье, — на масляной и въ омино воскресенье — первое посл пасхи. когда учиняется разсчетъ прикащиковъ съ хозяевами.

Аптекарскіе приказчики, фельдшера въ больницахъ, наконецъ извозчики, лакеи, горничныя — и т чередуются между собою и гуляютъ въ праздники; мы не говоримъ уже о мастеровыхъ и поденьщикахъ. Въ воскресенье, посл шестидневнаго труда, вс отдыхаютъ, вс стараются выдвинуть этотъ день изъ колеи другихъ дней и отличить его хоть какими-нибудь прихотями и удовольствіями. Но бдные апраксинскіе молодцы не испытываютъ этого удовольствія; они не знаютъ наслажденія воскреснаго отдыха посл шестидневнаго труда. Они не могутъ сказать, что, отдохнувъ въ воскресенье, принимаются въ понедльникъ за дло съ новыми силами.

Почти вс апраксинцы живутъ въ Московской части и Апраксиномъ переулк; очень немногіе въ другихъ частяхъ города. Подите вы въ девятомъ часу утра по Чернышеву переулку — и вы встртите сотни бгущихъ къ мсту торжища молодцовъ, размахивающихъ руками и надляющихъ толчками прохожихъ. Когда вамъ, любезный читатель, случится проходить по Чернышеву переулку, то, завидя бгущихъ молодцовъ, сходите съ тротуара: иначе они надлятъ васъ такими толчками, что вы невольно уступите имъ мсто.

Вторая половина декабря. Девятый часъ утра. На улиц еще очень сро, что-то такое между ночью и днемъ; звая дутъ на промыслъ извозчики и изрдка перекидываются между собою словцомъ. «Вишь утро-то какое морозное!» замчаетъ одинъ изъ нихъ, ударяя озябнувшей рукой въ желтой рукавиц по-облучку. Понуря головы, тихо выступаютъ ихъ лошади; заиндеввшія морды ихъ кажутся какъ-бы обросшими сдыми бородами. На двор до двадцати градусовъ морозу. Почти изъ каждой трубы струится дымъ; отъ холоду онъ не разсевается въ воздух, а какимъ-то облакомъ ложится надъ домами. Дло близко къ празднику — рождество на двор; къ этому дню въ Петербургъ привозится огромное количество състныхъ припасовъ. Вотъ и теперь тащатся розвальни съ гусями, индйками, курами; вонъ изъ-подъ рогожи выглядываетъ окаменлая отъ морозу голова барана. У сливочныхъ и зеленныхъ лавокъ выставили уже елки; черезъ четыре дня эти елки внесутся въ теплыя комнаты, украсятся конфектами и уставятся зажженными свчами. Вс радуются приближающемуся празднику, даже и молодцы: и у нихъ этотъ день будетъ одинъ изъ тхъ трехъ дней, когда они не пойдутъ въ лавку. «Вотъ, думаютъ они, выступая къ мсту торжища: — пройдемъ еще четыре раза взадъ и впередъ по этой дорожк — и праздникъ наступитъ». Смотрите, какъ спшатъ они, идя по Чернышеву переулку, какъ размахиваютъ руками! Воротники ихъ подпоясанныхъ кушаками шубъ успли уже покрыться инеемъ. Впереди всхъ выступаетъ въ енотовой шуб и котиковой фуражк бородатый старшій молодецъ; въ карман у него ключи отъ лавки. Въ его походк есть нчто важное, отдльное, непохожее на походку другихъ молодцовъ; даже и физіономія его какая-то хозяйская. Смотрите, у него на примт непремнно есть лавка; посл пасхи онъ возьметъ разсчетъ у хозяина и будетъ самъ хозяйствовать. Сзади него выступаютъ младшіе молодцы въ бараньихъ, лисьихъ и заячьихъ шубахъ. «Смотри, карандашъ потерялъ!» поддразниваетъ одинъ изъ нихъ попавшагося имъ на дорог школьника. «Отчего это у него колнки протерты!?» спрашиваетъ другой. Школьникъ отпускаетъ нсколько ругательствъ и идетъ дале. За молодцами бгутъ съ какими-то мшками три мальчика. Одинъ оторвалъ отъ водосточной трубы сосульку: ему очень хочется швырнуть ею въ пробгающую мимо собаку, но онъ боится зоркаго молодца, — оттреплетъ на мст преступленія. Вотъ уже они и на мст, подходятъ къ лавк, крестятся, сторожа снимаютъ шапки, кланяются; везд щелкаютъ запоры, звенятъ ключи.

Декабрь мсяцъ, а въ особенности за нсколько дней до праздника — время торговое, боевое. какъ выражаются апраксинцы, покупатель все денежный: кто идетъ купить себ обновку къ празднику, кто подарки для прислуги, а кто и самъ несетъ продать какое-нибудь лтнее платье, чтобъ было бы съ чмъ встртить праздникъ. И это тоже не безвыгодно для апраксинцевъ; обыкновенно вещи эти пріобртаются за безцнокъ. Еще денька два-три — и по Апраксину запестрютъ цвтные околышки фуражекъ. Чиновники получатъ награды и бросятся покупать себ и своимъ дорогимъ половинамъ обновы. Тогда только припасай торговцы ситцу, сапоговъ. башмаковъ и тому подобныхъ вещей, безъ чего не можетъ обойтиться ни одна проза жизни. Въ это время чиновники бываютъ чрезвычайно любезны.

— Ну что, какъ торгуете? спрашиваютъ они молодца, платя ему за товаръ новенькими кредитными билетами.

— Ничего-съ, теперь хорошо. Новенькіе… съ молоточка! замчаетъ тотъ, принимая бумажки.

— Подъ номеръ! сейчасъ только получилъ, — и чиновникъ съ важностью ударяетъ по тощей пачк бумажекъ.

Въ эту минуту онъ счастливъ.; онъ испытываетъ въ рук пріятную тяжесть въ вид двадцати, тридцати рублей. Вы, господа богачи, вы не поймете его счастія!