Апрель. Книга первая

…Наверное, я не верил, что сгорю. Я не боялся Огня… Или не так. Если бы рухнуло горящее здание, огонь бы испепелил меня, как любого из смертных. Но я не верил, что невозможно договориться с Огнём, древней и невероятно могущественной стихией. Да, я — маг Воздуха. Но сказки, в которых Стихии изображаются врагами — чепуха полнейшая! Стихии — истинные, изначальные, разумные, — не враждовали никогда. И если люди перенесли на них своё видение отношений — это касается только людей. Не больше.

Будь у меня время, можно бы задуматься, почему сами Золотые погибают от Огня? Может, просто потому, что пытаются им управлять? Приходить к Огню со своей волей, волей крохотной пылинки, отдающей приказ урагану!

Так это или нет — мне теперь не у кого спросить.

Внизу светился золотой глаз. Дракон наблюдал за пришельцем. Бесстрастно, далеко шевелился зрачок. На миг пронеслась в сознании фантазия — человек в капюшоне вовсе не собирается спасать Золотых. Он всего лишь хочет принести мага Воздуха в жертву дракону.

Поток воздуха снизу не будет меня держать. Он просто тек мимо и был неживым.

Я вдруг с невыносимой тоской понял, что нет такого человека или иного существа, для которого я, мои мысли, мои фантазии, желания, радости и печали по-настоящему дороги.

И ещё я понял, что не смогу прыгнуть. Дело не в страхе. Физически не могу. Как будто во сне, когда знаешь, как нужно поступить — но что-то оказывается сильнее твоей воли.

Отступить назад и попробовать уговорить себя спуститься по лестнице. Это долго, но это всё, что я могу. И это бессмысленно. Когда Огонь вырвется наружу, я не спасусь, как было задумано, потому что воздух не удержит меня. Здесь он пахнет безумием. Его струи не чувствуют моих прикосновений, они до конца заполнены хаосом огня.

Свечение в Колодце становилось ярче. Я невольно сделал шаг назад. И ещё один. Огонь поднимался. Сейчас я видел его сквозь камень — он был похож на расправляющего щупальца колоссального спрута. Одно из щупалец, раскалённое, жидкое и трепещущее от еле сдерживаемой страсти, тянулось ко мне.

Всё? Поздно? Кончено? Бежать? Или ждать, пока треснет скала, и пытаться лететь? Или пробовать «уходить в кристалл»?

Я закрыл глаза и прислонился к скале. Она была холодной и трещала, как будто два гиганта сжимали друг другу рёбра, пытаясь победить в борьбе.

— Алвэ?![3]

Я увидел Золотого, стоявшего в шаге передо мной. На руках он держал ребёнка. Тэриол с Илле?! Они вырвались!.. Огонь вынес их…

— Бери его и беги! — прошептал Тэриол. — Я не могу…

Он светился. Он был насквозь пропитан Огнём! Едва Илле упал мне на руки, Тэриол отступил, переливаясь текучим, раскалённым золотом и опал вниз.

Я не могу бежать! Этот Илле весил как статуя из свинца! Он становился то нестерпимо горячим, то холодел.

Скала пошатнулась! Кажется, я весь перекосился от ужаса и стоял, ничего не предпринимая. Илле упал рядом со мной. И вдруг — с новым, страшным ударом хлынул холодный, небесный свет…

Я видел глаза Игура, старейшины Водяных. Я видел глаза кракена, который выпустил остров из объятий и последним ударом расколол скалу. Глаза Седого были полны боли, когда он поднимал нас с Илле выше и выше, чтобы я мог взлететь — но я только присел на корточки, оцепеневший.

— Лети же! Лети…

Кракен мигнул. Глаза его раскрылись на миг широко-широко, потом слились в одно чёрное, бездонное отверстие. Я не мог оторваться от них… пока жгучая пощёчина не встряхнула…

— Я ухожу, — сказал Игур. — Там корабли. Их надо защитить.

И я стал падать.

Наверное, долго. Я ни о чём не думал, чувствуя, как ветер лижет мне щёки, как он скользит куда-то вверх, как будто я нёсся вниз между двумя шёлковыми полотнищами. Потом какая-то часть моего разума поняла, что скоро всё кончится. Ветер не узнаёт меня, не слышит, не чувствует. А руки стали болеть от напряжения. Потому что в ладонях я сжимал ладони Илле.

Дело не в том, что он был тяжёл. Он был пропитан Огнём, и Огонь тянул его вниз, стремясь воссоединиться.

Как долго тянулись секунды! Можно не бояться, я успею прожить тысячи жизней… или посмотреть в небо.

Честно говоря, я надеялся увидеть там кого-нибудь из своих. Спешащего на помощь. Или хотя бы облачко, чтобы зацепиться за него взглядом и тянуться, тянуться, тянуться вверх.

Небо было пронзительно пустым и бездонным. Оно звучало, как одна нота, бесконечная, первая нота, которую можно слушать вечно.

— Пусти! — сказал мальчик подо мной. — Отпусти! Я хочу туда!

Мне вдруг стало легче. Наверное, к Илле вернулось сознание, и он на несколько мгновений стал ребёнком из плоти. Жар разомкнулся. Я увидел, что стою на воде. Илле теперь не тянул вниз, он тоже опирался на воду, переминаясь с ноги на ногу, словно перескакивая с волны на волну.

Я хотел посмотреть Илле в глаза, понять, что в них? Но Илле не поднимал взгляд. Проговорил:

— Идём со мной. Хочешь?

— Туда?! Вниз?

— Да. Ты не думай, там хорошо. Огонь тоже можешь летать. Мы когда-то летали… с драконами. Просто сейчас нет таких, кто может. Кто способен поднять Огонь в небо. Ты бы смог. Я это знаю, Нимо.