Апрельский кот

– Вы так бряцаете орденами и медалями, что они могут попадать с груди, – ответила я и не без удовольствия отметила, как меняется лицо Малдера, когда он хохочет.

– А вы – Фаина Павловна Ромашина, сотрудник отдела IT. Все верно?

– Вы хорошо осведомлены, – хмыкнула я. – Сколько длится сеанс? В чем его цель? Из точки «А» в точку «Б» добираемся?

– Я вам один вопрос, а вы мне три? – хитро сощурился Малдер. – Сеанс длится час. Цель его формируем мы с вами сами. Если хотите попасть в точку «Б», можно это назвать и так, только придется побольше рассказать мне про все промежуточные ваши точки. Теперь позвольте спросить. Кто вас ударил?

– Дался всем мой синяк! – покачала головой я. – Что делать, если я не хочу об этом говорить? Что, если это не моя тайна?

– Защищать обидчика – очень женский выход из положения, – нахмурился Игорь Вячеславович.

– А вы, конечно, считаете, что в этом моменте моей биографии лежат ключи ко всем моим проблемам? Погодите-ка, как там? Это не моя вина, это его вина, и я не должна винить себя, а должна выпустить наружу чувства, в том числе и стыд, и боль, и слезы. Так, да? Потому что стыдно должно быть не мне, а ему?

Малдер смотрел на меня озадаченно. Затем он встал, снял очки и потер усталые глаза. Мне почти стало жаль его, ведь неудобно же. Человек желает мне добра, а я его за нос вожу.

– То, что вы знаете ответы на все вопросы, не убирает проблему. Понимаете, Фаина…

– Игорь Вячеславович, давайте оставим историю с моим синяком в коробке Шредингера? – предложила я.

– Где? – опешил он. Я вздохнула от огорчения. Ну, не умею я выбирать аналогии.

– Коробка с котом Шредингера. Давайте достанем оттуда кота и положим туда мой синяк. И пусть он там лежит и, таким образом, будет одновременно получен мною в ходе семейной разборки и не получен одновременно.

– Конечно! – воскликнул Малдер. – Кот Шредингера. Квантовая физика?

– Квантовая механика, – поправила я. – Надо же, вы меня, можно сказать, поразили в самое сердце.

– Шутите? Мысленный эксперимент с котом Шредингера, который одновременно и жив, и мертв.

– Но только до тех пор, пока не откроется коробка. Если хотите, это то же самое, что и коробка шоколадных конфет Форреста Гампа. Пока она закрыта, можно считать, что она полна конфет или совершенно пуста. Если ее никогда не открывать, то оба утверждения будут истинными.

– Но ведь можно взвесить коробку, не открывая, – задумчиво потер виски Малдер. Я кивнула.

– Можно. Но это будет почти то же самое, что и открыть ее. Взвешивание – это воздействие. Любое воздействие уже изменение.

– Но взвешивание не может изменить конфеты.

– Мы не знаем этого. В этом-то и фокус квантовой механики. Конфеты могут там быть, а могут отсутствовать. Могут появиться из ниоткуда и исчезнуть в никуда. И все это может случиться с ними в одно и то же время.

– Портал в другое измерение.

– Черная дыра. Адронный коллайдер. Разрыв пространственно-временного континуума.

– Теперь я понимаю, – кивнул Игорь Вячеславович. – Вас никто не бил.

– Это утверждение по определению ложное. Конечно, меня били, – обиделась я. – Или вы всерьез предлагаете считать, что могла вот так упасть и рассечь себе глаз об асфальт? Я просто говорю, что для того, чтобы я попала из точки «А» в точку «Б», совершенно не нужно доставать мой синяк из коробки Шредингера. Релевантность этого фактора нулевая.

– А с вами нескучно, – воскликнул Игорь Вячеславович, а затем выкатил кресло из-за своего большого, заваленного бумагами стола и поставил его прямо перед диваном. – Итак, точка «Б», какая она?

– Надо подумать, – пробормотала я. Чем, в самом деле, я тут занимаюсь, если не считать, конечно, того факта, что скрываюсь от проверки в моем отделе? – Допустим, я не знаю, как жить дальше.

– Ничего себе! – присвистнул мой Малдер. – И вы хотите синяк оставить лежать в коробке Шредингера.

– А кота посажу на колени и буду гладить. А что? Судите сами: мне двадцать семь лет, я одинока, знаю, что такое «квантовая механика», живу с мамой, не нравлюсь мужчинам, не хочу им нравиться…

– Стоп-стоп-стоп, это еще почему? – удивился он, на мой взгляд, вполне искренне.

– Ну, доктор, сами понимаете – чувство самосохранения. Я же не имею никаких перспектив.

– С чего бы это? – встрянул он.

– Да с того. Однажды, доктор, я получила «ВКонтакте» сообщение следующего содержания: «Увидимся сегодня? Мне всю ночь снилось твое лицо». Я как-то сразу отреагировала, написала в ответ, что сочувствую. Мол, мне тоже часто кошмары снятся.

– Серьезно? – рассмеялся Малдер. – Прямо так?

– Ну да. А мне в ответ приходит: «Ты с ума сошла? У тебя такое чудесное лицо, умное, одухотворенное, и улыбка красивая!»

– Ну вот, видите? – кивнул мой дорогой доктор. А я лишь усмехнулась.

– Мне стало интересно, и я решила посмотреть, кто ж это такой буйно помешанный. Оказалось, он вообще писал не мне. Так вот, перепутал.

– Неужели так много на свете Фаин Ромашиных?

– Это был приятель сестры. Просто нажал не туда. Но дело-то, доктор, даже не в этом…

– Фаина Павловна, честно говоря, когда вы зовете меня доктором, это звучит странно и непривычно.