Апрельский кот

– Ну почему… Она идет к твоим глазам, – пробормотала я и получила в ответ взрыв хохота. Игорь отставил бокал на телевизионную тумбочку, затем забрал мой из своих рук и поставил туда же, а сам взял меня за обе руки, запустил пальцы между моими, сплетая их в единое целое, забирая их в плен. Мы стояли неподвижно, но это было похоже на танец. Без музыки, без движения, но чувства танцевали вместо нас. Игорь был так близко, и он был так красив, что захватывало дух. Его губы пахли виноградом, они были терпкими на вкус. Я плевать хотела на то, отчего тут, в этом доме, так мало картин – пока тут имелась большая двуспальная кровать. Игорь медленно расцепил ладони, отпустил мои руки, взялся за мой длинный цветастый шарф и размотал его так, словно снимал обертку с одной из конфет из моей воображаемой коробки Шредингера. Реальность больше не была стабильной, и каждое наше слово, каждая реакция меняли ее, вызывали новые цепи событий, финал которых был неизвестен и непредсказуем. Чувство притяжения, взаимная гравитация. Любовь.

Обычно все заканчивалось плохо, как тогда, когда я была в Сочи. Я не хотела об этом вспоминать, только не сейчас, не здесь, в безликом доме, рядом с восхитительным, умным, чудесно пахнущим мужчиной, которого так хочется целовать. Все это меняло меня, делало слабой, заставляло бояться, что я недостаточно хороша, что мои губы – обветренные и недостаточно мягкие, что я хочу почистить зубы и вообще, если бы я только знала, чем закончится вечер, я бы оделась иначе, прожила бы иначе всю свою жизнь…

– Что такое? – спросил Игорь, обеспокоенно заглядывая мне в лицо. – Ты опять перестала жить и начала беспокоиться?

– Я – да, конечно, – кивнула я с кривой усмешкой на губах. – Ты же знаешь, не могу по-другому.

– Да-да, и все будет плохо. Верно? Иногда мне кажется, что ты просто притворяешься завзятым пессимистом, чтобы от тебя отстали, чтобы ни от кого больше ничего не ждать.

– Чтобы не ждать ничего хорошего, – ответила я. – Плохого и ждать-то не надо. Ты разве не согласен? Тогда посмотри в зеркало, губа разбитая. Как только тебе не больно целоваться?

– Какая же ты бываешь глупая, – прошептал он, стаскивая с меня водолазку. – Глупая женщина.

– Ну вот, приехали, – улыбнулась я, поднимая руки.

– О, тут еще и майка.

– Холодно, знаешь ли, – проворчала я, позволяя стащить с меня и майку. И тут же все стало окончательно неуправляемым, а я – уязвимой и слабой. Мне было страшно и весело, как будто я ехала по самому высокому изгибу американской горки и визжала от восторга, но заметила вдруг, что не пристегнута. Больше того, что в моей тележке в принципе нет ремней безопасности. О, Лизка бы многое дала, чтобы проанализировать этот мой образ. Уж она бы нашла, что мне сказать.

– Тебе и сейчас холодно? – удивленно переспросил Игорь, заводя руки мне за спину. Последний бастион, а я и так уже стою практически голая, и мне кажется, что миллионы глаз из домов напротив устремляются сейчас на меня. И на мой целлюлит. Впрочем, нет у меня никакого целлюлита. Хватит наговаривать на себя.

– Нет, сейчас нет, – еле слышно шептала я, не сводя взгляда с зеленых глаз. Бывает же, создает же природа что-то дельное. Ниагарский водопад. Теплые моря. Такого вот мужчину, как Игорь.

– Жаль, а я как раз собирался тебя согреть, – он тихо рассмеялся и медленно потянул за бретельку моего бюстгальтера, подцепив ее пальцем. Затем склонился и нежно поцеловал меня в плечо.

Время делать то, чего боишься, – сегодня. Или завтра. Или как-нибудь потом

Забавно, что ни единого слова о чем-то вроде чувств не было сказано в тот вечер между нами. Мы делали все молча, как жадные, потерявшие от голода рассудок дикари. Наверное, сказывалась усталость и стресс, но события, предшествующие моему появлению в чистой и пустой квартире Игоря Апреля, словно на время отделили нас с ним от всего остального мира. Пережившие кораблекрушение, мы цеплялись за обломок судна и пытались удержаться на поверхности, но обоих тянуло вниз, на дно, и сопротивляться этому не было никаких сил.

– Я так и думал, они превосходны, – прошептал Игорь, разглядывая мои груди с вниманием ювелира, заполучившего необработанный, очень редкий алмаз. Я покраснела, такое внимание было для меня в диковинку. В чем-то Лизка права, и я действительно прятала себя от посторонних глаз с упорством, достойным лучшего применения. Но на свете столько подходящих балахонов…

– Ты так и думал? – Я невольно ухмыльнулась, приподняв бровь.

– С самого первого дня, когда ты так сладко уснула у меня на диване, – признался Игорь.

– Хороший же ты профессионал, если раздумывал о грудях клиентки, – фыркнула я, стараясь получше сделать вид, что даже не замечаю прикосновения его рук. Однако это было почти невыполнимо, от каждого мимолетного прикосновения мое дыхание сбивалось.