Апрельское озеро

– Хватит, Жан! – экономка грубо прервала его, вздёрнув подбородок. – Помоги донести Александра в его комнату, а потом можешь быть свободен. И вот тогда ругайся себе на здоровье, но нас с Элисон рядом уже не будет.

Старик недовольно проворчал что-то себе под нос, коротко взглянув на девушку, стоявшую в паре шагов от них, и, уперев руки в бока, повернулся к развалившемуся на диване Александру. Элисон вот уже которую минуту смотрела на него, и на её лице читалось явное отвращение. Мало того, что на Алексе не было ни куртки, ни даже рубашки, от него ещё ужасно сильно пахло крепким вином, смешанным с какими-то специями; светлые волосы были мокрыми, и сейчас липли к чересчур бледному лицу. К тому же, мешковатые брюки на нём были порваны в коленях... Элисон посчитала, что никогда в своей жизни не видела более омерзительного мужчины. Что ж, одно дело – ненавистный супруг, а другое – ненавистный, до одури пьяный супруг.

Миссис Уоллес и Жан вместе тащили Алекса на своих плечах по лестнице и коридору, а Элисон шла чуть позади, вытягивая руку со свечой как можно выше.

– Вот, эй! Слышите? – пробурчал конюх, когда они уложили Александра в постель. – Он что-то там бормочет, щенок!

Алекс и вправду бормотал нечто невнятное, медленно мотая головой. Глаза он так и не открыл, только ворочался в пьяном бреду, сжимая в пальцах тонкое одеяло. Вино, по-видимому, так разгорячило его, что он до сих пор мучился от его жара, разливающегося внутри. На лице, плечах и торсе выступили капельки пота, и Александр то и дело кусал губы, несвязно шепча.

– Мне нужно раздеть его, привести в, скажем так, порядок, – когда старик Жан, прихрамывая, ушёл восвояси, миссис Уоллес взяла из руки Элисон свечу и устало улыбнулась. – Спасибо, дорогая. Мне жаль, что тебе пришлось увидеть его таким. Так бывает, когда он отправляется в дальнюю поездку...

– Вы тоже знаете про Индию?

– Да, милая, знаю. Он напивается до беспамятства, чтобы стало легче...

Женщина произнесла последние слова с такой тоской, что у Элисон замерло сердце. И она возненавидела Александра ещё крепче за то, что он слеп, и не видит того самого человека, который действительно любит его.

Уже позже, глубокой ночью, когда Элисон лежала в своей холодной постели, на неё напала целая туча неразборчивых мыслей о том, какие отношения складывались у её супруга с его отцом и другими обитателями замка на протяжении всей его жизни. Но она вовсе не пыталась найти оправдание такому безобразному поведению взрослого мужчины. Просто у неё возникло ощущение, что никто в этом доме, кроме несчастной экономки, по-настоящему не привязан к Александру.

Элисон лишь плотнее куталась в одеяла, пытаясь отогнать от себя ненужные мысли, стараясь поскорее заснуть и забыть пьяную усмешку на мертвенно-бледных губах мужа.

Посреди ночи девушку разбудил непонятный поначалу звук. Сев на постели, она стала прислушиваться и отчётливо расслышала за стеной... самый настоящий плач.

– Не может быть, – прошептала Элисон в темноту своей комнаты.

Короткие всхлипывания не прекращались, и девушка сама решила убедиться в том, что ей и так казалось очевидным. Тихонько отворив дверь своей спальни, она выглянула в коридор: здесь мрачные стены хранили молчание. Подойдя ближе к соседней комнате, Элисон прислушалась всего на несколько секунд, затем присела на колени и открыла дверь чужой спальни так, что сквозь узкий проём могла видеть постель своего супруга. Когда глаза Элисон привыкли к темноте, она различила его тонкую фигуру на постели: Алекс лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку; его голые плечи дрожали в такт тихому плачу, иногда прерываемому протяжными стонами.

Элисон хватило и нескольких мгновений: она закрыла дверь, вскочила на ноги и поспешила запереться в своей комнате. Пока его плач не сохранился в памяти... Пока силуэт его дрожащего тела, покрытого простынёю, образом не отложился в её мыслях... Пока ей не стало бесконечно его жаль.

Глава 5

Вечер следующего дня выдался на редкость холодным. Ветер усилился, стал яростнее, а тучи на небе сделали его серым, непроглядным до самой линии горизонта. Погода словно угадала атмосферу, царившую в замке Ривзов: она нагоняла и без того ненавистную тоску.