Апрельское озеро

Она опустила голову, и Элисон увидела, как её плечи вновь затряслись от плача. У девушки закружилась голова, живот забурчал от голода, и Элисон обняла себя дрожащими руками. Почти не разговаривая, обе молодые женщины просидели так до самого вечера, а когда стало совсем темно, заскрипела ржавая дверь, и двое огромных, темноволосых мужчин вошли в камеру. Девушек грубо вытолкали в плохо освещённый коридор, откуда дальше повели наружу.

С тихой радостью и болью в сердце Элисон задышала морским воздухом. Во дворе запястья девушек сцепили тяжёлыми оковами, затем посадили в закрытую, хлипкую повозку, которая повезла их по ухабистой дороге в неизвестном направлении.

Глава 12

Трясясь в телеге ночью по тёмной, едва видимой дороге, и будучи закованной в цепи, Элисон находилась на грани своего отчаяния. И она понимала, что если бы не Агата и её утешительные слова – всё было бы намного хуже. Они ехали не больше двух часов в темноте, когда в конце дороги стал заметен трёхэтажный дом, где свет горел в каждом окне, и даже снаружи, во дворе, были слышны громкие, пьяные возгласы гостей дома.

За девушками всё это время следили двое помощников одноглазого похитителя; они и повели пленниц во двор, к чёрному ходу, где их встречал пожилой, лысый мужчина со злым взглядом и большим пивным животом.

– Две? Почему две? – спросил он хриплым голосом на чистейшем английском, оглядывая девушек. – Да и эта – совсем ещё ребёнок! У меня такие не работают...

Он указал на Элисон, и та, дрожа от злости, подняла на него глаза.

– Эта просто молодо выглядит, – ответил один из помощников. – Чего вам ещё надо?

– Блондинка как раз подойдёт. Мужикам такие по нраву. Отведите её наверх, а вторую уводите к чёрту!

– И куда нам её девать?

– За рекой, недалеко отсюда, есть один бордель. Там ей найдут применение.

Когда Агату освободили от оков и, крепко держа за руки, повели к дому, Элисон вскрикнула, но её грубо толкнули обратно к телеге. Девушка стала отбиваться, пытаясь укусить одного из мужчин или пнуть его ногой. В отчаянии понимая, что ещё немного, и их разделят, Агата упала на колени перед хозяином заведения, едва ли не вцепившись пальцами в его жилетку.

– Мессир, я молю вас! Прошу вас, пожалуйста, возьмите и её тоже!

На мгновение в его глазах мелькнуло какое-то понимание, и полный презрения, холодный взгляд остановился на брыкающейся в руках громилы Элисон.

– Я прошу вас, мессир, не разделяйте нас!

– Слишком непослушная твоя подруга... Проблемой будет.

– Нет, она не будет проблемой! Я обещаю.

Агата очень быстро перешла на французский и что-то долго и упорно твердила этому мужчине. Он вдруг закивал, лениво улыбаясь, и поднял руку вверх, подав знак.

– Ладно, ладно. Оставьте эту тоже. Пусть прибирается в зале и во дворе, – сказал он, затем наклонился к Агате и грубо сжал пальцами её подбородок. – Ты должна это оценить, милая. Я жду от тебя хорошей работы. Посмотрим, что про тебя скажут наши клиенты. Приступишь следующим вечером.

Элисон отпустили, и она тут же бросилась в объятия к подруге, еле сдерживая плач. Уставших девушек затем повели в дом через чёрный ход. Идя по коридору между двумя высокими французами, Элисон могла расслышать громкий, мужской смех, невнятные разговоры на иностранных языках и изредка девичье хихиканье. Когда, спускаясь с лестницы, прошли две молодые женщины в весьма откровенных нарядах, Элисон, наконец, поняла, с какой целью её сюда привели. И от этих мыслей ей стало ужасно страшно; её едва ли не тошнило на ходу.

В маленькой комнатке на третьем этаже их оставили одних, пообещав, что свои обязанности они узнают утром. Элисон долго осматривала помещение, стараясь понять, есть ли отсюда другой выход, но, увы: ни окон, ни каких-либо иных лазеек не оказалось. По крайней мере, здесь было тепло, а кроме двух узкий кроватей были ещё столик, на котором догорала свеча, большой шкаф для одежды да зеркало на стене.

– Спасибо, что не дала им меня увести, – произнесла Элисон виновато, наконец, успокоившись и присев на постель. – Я понимаю, что могло бы там стать со мной.

– Это то, что будет с нами здесь, если ты будешь им перечить. Я постараюсь сделать так, чтобы моя участь не досталась и тебе, но ты должна меня слушать.

– Что ты имеешь в виду?

Агата печально улыбнулась, глядя на свои тонкие руки, и покачала головой.

– Здесь женщин принимают за вещь, которой можно воспользоваться и не волноваться, почувствует она что-либо или же нет. Я знаю, каково это. Я жила с этим позором не один долгий день после моего похищения. И меня заставят заниматься этим и здесь... Но ты... Я чувствую, что они сломают тебя.

– Я им этого не позволю. Я лучше умру.

– А как же твои родные? У тебя есть семья и друзья. И они будут тебя ждать...

– Ты же говорила, что нам не сбежать.