АПРК «Курск». 10 лет спустя. Факты и версии

14.30. АС-15 передал: «Обнаружил объект. Начал документирование».

17.10. Принято решение оставить ПК-7500 в губе Порчниха.

18.45. АС-15 передал: «В ходе обследования затонувшей подводной лодки носовых рулей не обнаружено».

АС-15 передал: «На объекте наблюдаю поднятые выдвижные устройства».

«Алтай» протянул («вооружил») канатную дорогу на «Петр Великий» для приема-передачи грузов. Приняв груз, отошел от «Петра Великого».

20.25. По запросу с АС-15 командующий СФ разрешил продлить работу до 23.00.

20.40. С ПСП СФ на «Петр Великий» передана телеграмма: «По прогнозу с участием промышленности давление в отсеке ПЛ может быть больше 6 кг/см кв. При выравнивании давления спасательного аппарата с отсеком ПЛ свыше 6 кг/см кв опасно и конструктивно ограничено возможностями спасательного аппарата. Контроль давления по манометру в отсеке спасательного аппарата осуществлять непрерывно во избежание давления выше предельного по ТТД спасательного аппарата и глубине присоса».

21.55. СБ-523 с ПК-7500 встали на рейд Порчниха. Плавкран ПК-7500 начал выгрузку АС-36 на воду. После окончания выгрузки СБ-523 сразу же начнет буксировку АС-36 в район спасательных работ. Расчетное время начала буксировки — 23.00.

23.00. АС-15 всплыл в надводное положение.

23.27. С АС-15 получен доклад о результатах визуального осмотра затонувшей подводной лодки К-141. Повреждения носовой части огромны.

23.30. АС-36 выгружен с ПК-7500 в губе Порчниха. Сразу же начата его буксировка СБ-523 в район спасательных работ.

* * *

Гарнизон Видяево. Из дневника инструктора 7-й дивизии Альбины Коноваловой

«16 августа. Утро, кажется, не начиналось. То ли день продолжается предыдущий, то ли ночь нескончаемая. Телефон звонил не переставая. Третий раз на проводе Коми — отец матроса Димы Миртова. Спрашивает, есть ли известия? Телеграммы. Их много. Мелькает одна, короткая и искренняя: „Братишки, держитесь!“

Из аэропорта звонит Света Романюк. „Куда ехать? — спрашивает она. — По телевизору передают, что родственники едут в Североморск“. На много дней телевизор станет путеводной звездой жизни: его ждут, на него надеются, его ненавидят. В каждом доме телевизор включен каждый день, и спрашивают, почему не передают новостей ночью.

— Светочка, — кричу в трубку, — приезжай сюда. За тобой машину прислать?

— Нет! Это долго, — разумно отвечает она. — Сама доберусь.

Через два часа она появляется на пороге штаба. Как всегда, сдержанная. Ничего не спрашивает. Молча садится. Мы все растерялись на минуту: Светлана оказалась одной из первых прибывших. Это потом отработается четкая схема приема родственников. Посещаем семьи вместе с Л. Мироновой, специалистом по работе с семьями из штаба Северного флота. Тогда я не записывала, мне казалось, что эти страшные дни я не забуду никогда. Но впереди маячили другие потрясения.

Люба Калинина — одна из первых, к кому мы пришли. Казалось, что плакать она не переставала со вчерашнего дня. Увидев нас, начинает страшно кричать. Трехлетняя Света держится поближе к нам.

Светочка, пойдешь гулять?

Пойду, — она доверчиво вкладывает в мою руку свою ручонку.

Мы делаем все одновременно: уговариваем Любу, собираем детей и идем на улицу. Старшая, Галя, уже все понимает и не отходит от матери. Эти две прелестные девчушки станут тем спасательным кругом, на котором и выплыла Люба из страшной беды.

Наташа Ерахтина смотрит на нас большими мечтательными глазами.

— Ну что? Какие новости? — И продолжает дальше: — Никаких?

Ничего. Я знаю, Сережа сильный, он справится.

Она все еще красива и ухоженна, эта мужественная маленькая девочка. Она останется последней, кто будет верить, что Сережа жив… Даже в день выдачи свидетельства о смерти.

В квартире капитана 2-го ранга Сергея Дудко дверь открывает жена Оксана. Она ничего не понимает. На кресле лежит и причитает мама Сергея — Зоя Петровна.

— На кого же ты нас покинул? — всхлипывает мама.

Оксана смотрит страдальческими глазами и молчит. Заставляем ее поесть, заботы отвлекают.

Вечером я встретила на улице стайку девчонок, среди которых оживленная Оксана.

— Вы знаете, — увидела она меня. — Вчера ничего не ела, вот только утром, кто-то приходил и… — Она замолкает.

Я внимательно на нее смотрю.

Так ведь это мы с Людмилой Алексеевной были, — тихо говорю.

Да? — удивляется Оксана и уже весело заканчивает. — Ничего не помню.

Это ее нервное оживление еще мучительнее, чем утреннее оцепенение.