Аптекарь

– Я думаю, у всех мужчин представления одинаковые. У кого-то они оформлены в вычурные выдумки в стиле барокко, у кого-то – простые и примитивные. Но это не имеет значения. Потому что имеет значение лишь суть.

Я не удержался и взял ее за руку, ладонь ее была ледяной. Она высвободила ее и сказала:

– Не удивляйтесь – я мерзлячка.

Затем вздохнула, и тишина в тот же миг стала глубже.

К вечеру вернулся запыхавшийся Айзек и очень неровным голосом сообщил, что отправил телеги за Галицкие ворота, а оба кошелька отнес в госпиталь, потому что Каспер взял из них только два золотых для татар. На мой вопрос, почему его так долго не было, он объяснил, что должен был успокоиться, а лучшего успокоения, чем посещение шинка, еще никто не придумал.

– Понимаете, пан доктор, когда вам грустно, тревожно или кошки на душе скребут – нет лучше лечения, чем шинок. Ага! Сядете в углу, закажете кружку вина и думаете о своем. Или не думаете, что еще лучше. И вот, собственно, я после стольких нынешних переживаний, к которым вы и не очень-то руку приложили, скажу вам по правде, должен был обязательно расслабиться. Поэтому я ничего не думал… Хотя… А нет – думал! Я подумал, что я в этот день, пожалуй, единственный еврей, который ни о чем не думает. Ибо мы, знаете ли, должны все время думать. Также и за других. Леонардо да Винчи пытался изобрести перпетум мобиле. И что? Пшик. Знаете, где этот перпетум? Здесь! – он ударил себя в грудь. – Каждый еврей – это перпетум мобиле. И пока мы перпетум, мир стоит ровно. А стоит немного непер… Непер-пер-тум, то…

Тут я заметил, что язык его уже начал заплетаться, и отправил его в комнату. Юлиана все это время хихикала в углу, надписывая мешочки красными чернилами, предварительно взвесив.

– Вам с Айзеком повезло, – сказала она. – Я бы не справилась с этими вашими мерами и весами.

– Да я бы и сам не справился».

Глава 21 Казнь

Из записок Лукаша Гулевича

«Октябрь 1647 года.