Аптекарь в СССР

Более того, если в КГБ умные люди и попадали, то они там, на общем неказистом фоне, делали успешную карьеру. А вот в низовых, низших, самых многочисленных звеньях, оставались одни илистые отходы, а не люди. «Здесь что ни страница, мрачные все лица…» Сплошные работники лома и лопаты. Вдобавок и сама Система старалась оглупить людей, чтобы они были более подчиняемые и могли выполнять любые приказы и распоряжения, не задумываясь.

Из всех условно положительных качеств ценились только верность заветам Ильича да готовность исполнять приказы вышестоящих. Слишком много мертвого груза, людей с ограниченным видением и возможностями и никакой конкурентной среды. В результате, большинство рядовых чекистов — тупорылые Феликсы Эдмундовичи, что до сих пор допрашивают: а где вы были в 1894, а то как раз тогда в стране была большая эпидемия холеры.

Саблин и сам, месяц назад, был свидетелем совершенно анекдотической ситуации. Какой-то прохожий, пробираясь по улицам города среди зимних торосов и наледей, все время что-то бурчал себе под нос. А потом громко сказал:

— Нет, это не выносимо!

И тут же на него с боков налетели два «добра молодца». Скрутили, заломили руки и повели куда-то, по пути отвечая любопытным:

— Этот мерзавец прилюдно ругал Советскую власть!

— Вы меня не так поняли! — пытался оправдаться бедолага, попавший как кур в ощип: — Я погоду ругал! Говорил, что «мороз невыносим»!

— Неправда! — отвечали ему непреклонные чекисты, — Мороз можно вынести! Ничего, кайлом в разминочном режиме несколько лет помашешь, а там, все как-нибудь устаканится.

Такая вот хохма! А судя по тупой физиономии и «бетонной» голове, перед Ваней сейчас как раз заседала не великая шишка — капитан, не более. Шестерка высокого полета, только-то и всего. И вряд ли он оканчивал курсы хороших манер. Сатрап хренов!

«Внимание! Прощай, скука, прощай, грусть! Яма раскрылась!» — подумал Саблин и приготовился к неприятностям.

Глава 13

«Интересно», — весело подумал Ваня, — «Что будет, если этого чекиста с ходу треснуть по голове?» И тут же сам себе ответил: — «Банальный звук: Бам!». При этом в душе парень ощущал настоящий «Павловский накал» — ненависть, идущую от сердца.

Итак, взору Саблина предстал маленький и обшарпанный кабинет на двоих, стены покрашены казенной желтой краской. Кровавых брызг на стенах не видно. Зато, теперь, когда белизной у нас в СССР сияет только лишь снег на вершинах гор, а не честь мундиров гэбешников, эта краска давно стала грязно-желтой, пятнистой, будто в этой комнате помочился безумный великан.

На стенах висели портреты кумиров — Дзержинского и Андропова. Два стола впритык. Два сейфа. По паре стульев для посетителей у стен. Вешалка у двери. Кухонный столик у стенки с электрическим чайником и графином с водой — отрада участковых. По коню и стойло. Комфорт, ептыть…

Судя по уверенному тону, приоткрытому сейфу и верхней одежде на вешалке, гость обосновался здесь основательно и надолго. Об этом же говорила и кружка с чаем на столе. Похоже, что участковые просто временно выселены.

«Так вот ты какой — тыгыдымский конь!» — подумал Ваня, изучив сидящего за столом, в ожидании приглашения сесть. Перед ним явно был человек, пыжившийся выглядеть эдаким биг-боссом местного разлива. Ворона в павлиньих перьях.

В ответ парень, так и не дождавшийся разрешение садиться, ощутил на себе пытливый взгляд чекиста. Тяжелый, уверенный, будто пронизывающий насквозь. Взгляд-рентген с опасным налетом злобы, до самой души, до самых пяток! Этот комитетчик выглядел настолько холодным и жестким, что казалось, будто у него не лицо, а какая-то маска Смерти. А подобные бесцветные глаза больше бы подошли какому-нибудь пресмыкающемуся, а не человеку.

«И чего уставился? На мне любезный никаких узоров нету и цветы не растут», — снова весело подумал Саблин, имевший приобретенный в прошлой жизни иммунитет. — «А практиковаться можешь на кошках! Не надувайся, лопнешь.»

Сказать, что атмосфера была несколько натянутой, значит ничего не сказать. Иван твердо решил оставаться на плаву во время самых сильных бурь, что погубят немало людей.

Саблин так и остался стоять, когда гебэшник, дрожа от вожделения, начал свою заготовленную речь.

Он, представившись капитаном Ярыгиным, просто-таки горел желанием найти неизвестного пока иностранного шпиона и очень хотел видеть в качестве его связного именно Саблина — по понятным каждому посвященному причинам.

— Признаваться будем? Не отвертишься. На тебя все материалы собраны!

Охренеть! Какие именно? А вот такие. Расклад следующий. Во-первых, имелось заявление гражданина Тер-Ваграмяна: «…каковой малшик продал до мена импортны Выски за дэнги в сумме… Для чего нескалка раз в мой тарговай павилен…». Ну и дальше что просит принять меры к этому негодяю, что Ваня позорит честное имя советского комсомольца, что таким, как он, не место в дружных рядах и т. д.