Ар Деко

— Да, с деньгами сейчас тяжело, — старательно вздохнул он. — Дай мне подумать до завтра. Есть кое-что, но нужно проверить. Заезжай сюда к перерыву на ланч в магазине.

— Хорошо, я заеду. Кстати, а что в той букмекерской конторе сейчас, из-за которой весь шум?

Антенуччи не просто так на меня взъелся, понятное дело, причина у него есть. Хотя на самом деле он не знает точно, я это сделал или нет.

— Ты же не хочешь наведаться туда снова? — явно поразился Сингер.

— Если они работают, как и раньше, то почему нет? — я улыбнулся. — На днях будет бой, у них там куча денег должна накопиться, они туда со всего района собирают. А они меня так и так ищут. К тому же пока никто не знает, что я в городе, я же уехал.

Все верно, выехал я три месяца назад по своему паспорту, а сегодня въехал по поддельному. Так меня отследить не получится. Нет, авантюра, конечно, но они меня и так ищут. И вовсе не для того, чтобы мило побеседовать. Но деньги опять же нужны.

— Я бы не хотел, чтобы ты это делал, — Сингер покачал головой. — По крайней мере, до аукциона. После него что угодно, но если ты разозлишь всех этих «гвидо», и они тебе замочат — мой проект развалится. Не лезь туда.

— Постараюсь. Деньги нужны. Если я не смогу изображать из себя светского льва и богатого наследника до того, как получу нужное — наш, — я надавил на слово «наш», — проект не состоится с тем же успехом. Подумай об этом.

Да, набрел на нужное Сингер, купив информацию, но все техническое исполнение идеи на мне, Сингер сам этим не занимается и никогда не занимался. Он работает «преступным умом» и наводчиком, не более, а главная его защита от воротил «нижнего мира» — исключительно его ценность. Именно поэтому он не может мне реально помочь в проблеме с итальянцами.

— Я могу частично финансировать проект, — вздохнул он наконец. — Но тогда мы пересмотрим доли.

— Доли мы не будем пересматривать, потому что, кроме расходов, я еще беру на себя весь риск, а ты дальше сидишь на руках[8], — я чуть прикрутил уровень вежливости. — Но мы сначала покроем свои расходы и лишь потом поделим доход, как договорились. Так что твои затраты вернутся прежде всего.

— Могу прямо сейчас отдать двести гиней, — вздохнул Сингер и полез в другой внутренний карман пиджака.

Похоже, что он разговора ждал и был готов к такому развитию событий. На столе появилась стопка пятифунтовых банкнот. Я быстро их пересчитал, хмыкнул:

— Ты сказал — гиней[9], а здесь двести фунтов.

— Я оговорился, — ухмыльнулся он. — Никак не привыкну к деньгам лайми[10], мозги с ними свихнешь.

— Жлоб, — вздохнул я, убирая деньги в карман.

— Что? — не понял он слова.

— Жлоб, — повторил я. — Слово с родины, там всегда его произносили по заключении сделки.

— Как deal[11], — кивнул Сингер.

— Примерно. Или даже лучше.

— Чем лучше? — не понял он.

— Конкретней. Ладно, я пошел, — добавил я, отставляя недопитое пиво. — Еще много дел.

— На «гвидо» не нарвись, осторожней. Да, к слову, у них в той конторе стоит теперь «Лилли энд Мэйкер»[12], шестая модель. На прежнем месте. Купили там же, где и старый ящик.

Я лишь благодарно поклонился.

Затем пришлось проехаться подальше, почти к самой Гизе, к границе Египта и Зоны Большого Каира, в еврейский квартал, заселенный частично правоверными евреями в черном и частично — бывшими ливанскими евреями, перебравшимися сюда тогда, когда Большой Каир увел у Ливана положение финансовой и торговой столицы этой части света. Сам район был и раньше еврейским, застроенным давно, еще во времена османского правления, так что остальную половину населения составляли бывшие турецкие и сирийские евреи, бежавшие сюда после падения Османской империи под защиту британских войск и местного малика, то есть короля Ахмеда Фуада, евреев защищавшего.

Несмотря на пыльность и внешнюю запущенность, район считался богатым, но богатство в основном скрывалось за высокими заборами и стенами. Загляни почти что в любой двор и ты увидишь там автомобиль и все остальные признаки процветания, но автомобили здесь ездят редко. Район не такой большой, всюду дойдешь пешком, а его обитатели вообще не склонны покидать его пределы, так что машины не нужны, их покупают для подтверждения статуса. Ездят тут больше грузовички, возят товар.

Ехал медленно, открыв окно, потому что жара давила всей своей силой, какой она достигает только в середине дня. Даже обычно оживленные улицы квартала выглядели пустовато, все прятались от зноя, кто где мог. Западная часть считалась деловой. Улицы стали чуть шире, дома сменились скоплением магазинов, лавок, мастерских, кошерных ресторанчиков. Я пропустил несущуюся через дорогу стайку учеников еврейской школы, одетых в черное и похожих уже на маленьких старичков. Впрочем, проехавший по улице бело-синий полицейский «шеви» с двумя констеблями внутри напомнил, кто тут главный.

Я остановился возле неприметного подъезда с массивной дверью и бронзовым молотком на ней. Небольшой, но явно старинный особняк, иначе это здание никак не назовешь, одна дверь внутрь и совсем узкие, как бойницы, окна первого этажа.