Араб у трона короля (СИ)

— Ну, да и Бог с ними. Нам детей не крестить. Мигель, усиль работу по выявлению недовольства в церкви. Не скупись на агентурный аппарат. Мы начинаем изъятие монастырских земель. Нам надо точно знать кто на этом попытается расколоть нашу церковь. Не брезгуй провокациями. Но всех недовольных изымайте из общества и в Бразилию с пометкой: «к индейцам в рабство». Даже не заморачивайтесь узнавать инициаторов. Всё уже ясно.

— Монахов вербовать в переселенцы?

— Только готовых себя прокормить. Напоминаю цель: не даём развиваться Англии. Задачи прежние — выводим ресурсы за пределы островов.

Я обвёл сидящих за столом уставшим взглядом.

— Всё, работаем, товарищи!

* * *

Откровенно говоря, мы бы вывозили из Англии и сырьё, т. е. — руды и шерсть, но ещё Генрих Седьмой повысил вывозную пошлину на шерсть до четверти стоимости товара, а на руду, до шестой части. Шерсть и сукно мне было не интересно, а вот металлы и руды — да. Правда, железо в Англии делали дрянное, и мало. Шло оно на изготовление простых «кухонных» ножей и мы скупали их. Так же скупалось вся доступная медь, бронза и олово. Британские литейщики научились лить латунь, скупали и её. Мы скупали материальные ресурсы и распределяли их по нашим «базам».

* * *

— Питер, — вы знаете, какой у меня личный долг? — Спросил Генрих.

— Конечно, ваше величество.

— Папа Генрих оставил мне семьсот четыре тысячи залоговых обязательств и я добавил шестьсот. Но это свои внутренние облигации, а есть и внешние займы.

— Перед венецианцами? — Спросил я.

— Антверпенскими купцами.

— А! — Махнул я рукой. — Это одно и то же.

— В столе лежат.

Генрих показал на прикроватный винный стол.

— Сколько там?

Генрих поморщился.

— Миллион двести.

Я не удивился.

— Сколько кредиторов?

— Пятнадцать.

— Сроки погашения?

— Ещё есть время.

Я подошёл к столу, налил себе вина и прикинул, сколько дров лежит в казначействе. Ведь сейчас королевские долговые расписки представляли собой деревянные, разломанные вдоль, короткие доски, на которые казначейства выдавало натуральные деньги. Золота было мало. Оно почти не ходило в обороте, а оседало либо в кубышках аристократии, либо купцов, либо переплавлялось ювелирами на украшения.

— Я всё ломаю голову, Питер, как у вас вытянуть пару миллионов?

— Столько у меня здесь нет, ваше величество. Да и вы, вероятно, не посчитали сумму моих, вложенных в казну, субсидий?

— Вы правы, Питер, не посчитал. Но ведь мы с вами сочтёмся, не правда ли? — Генрих засмеялся.

— Сочтёмся, ваше величество.

— Можете забрать себе Йоркшир.

— Как скажете, ваше величество. Тогда предлагаю изъять монастырские земли в Йорке и продать их мне. А я обещаю платить вам со всего шира по двести тысяч налогов. Ежегодно.

— Вы не много на себя берёте? — Спросил Генрих. — Там рядом шотландцы. У нас с ними, прямо скажем, не очень добрососедские отношения.

— Я заселю шир патагонцами. Температуры в Йорке схожие, а воды значительно больше. В Америке они лам пасут, здесь будут пасти овец.

— Сговорились, Питер, — обрадовался король. — Пишем купчую?

— Пишем, ваше величество.

* * *

Патагонцам, в отличие от индейцев тупи и гурами, нравилось в Англии. Особенно если жить не в Лондоне. Да и кому понравиться жить на болоте? Темза меня раздражала. До того вида к которому я привык, ей было ещё сильно далеко. Река заливала низкие болотистые берега и воняла словно открытый канализационный сток.

Забегая вперёд скажу, что патагонцы, а их мы ввезли одиннадцать тысяч триста пятьдесят человек, обжили Йоркшир быстро и основательно. Им не нужны были большие, в смысле — высокие, дома. Они строили что-то типа каменных землянок с деревянной крышей, крытой дёрном.

Коренные жители шира, увидев почти трёхметровых новосёлов, быстро съехали, записавшись переселенцами в Бразилию. А если учесть то, что патагонцам для охраны овец не нужны были собаки, и, вставши на четвереньки, они становились похожи на громадных оборотней, то в Йоркшир забыли дорогу и шотландцы.

Причём, в целом цивилизацию «дикие» индейцы восприняли очень спокойно, и уверенно пользовались всеми предметами быта, инструментами и одеждой.

А «тупи», прошедшие нашу школу, и мой домашний «университет» в Португалии, вполне себе выглядели и вели себя цивилизованно. Имена при крещении они взяли очень похожие на их родные. Например, Леуну Керук (Рычащий медведь) звучало как Леон Керк.

* * *

Леуну Керук, управляющий Лондонским отделением казначейства Ост-Индской Компании, услышав стук в дверь, вложил в приходно-расходную книгу закладку и закрыл её.

— К вам сэр Генри Куртене, маркиз Эксетер, второй граф Девона, — сообщил секретарь. Вы позволите?

— Да-да! Я жду. Проводите, пожалуйста, — сказал Керук и, выйдя из-за стола, шагнул навстречу посетителю.

В кабинет вошёл маркиз — высокий, рыжеволосый и высокомерный. Без приветствия он обрушил на управляющего гневную тираду, смысл которой заключался в том, что он возмущён тем, что ему отказали в получении ссуды.

— Я брат короля, — в конце концов почти выплюнул граф Девона.