Арабелла

Когда занавес опять опустился, мистер Бьюмарис предложил своим гостям вместо второй части концерта поужинать. Они согласились и, выбравшись из ряда, где сидели, пошли к одной из колоннад и заняли ложу, которая им предназначалась. Она находилась в прекрасном месте, не очень близко к оркестру, чтобы не пришлось, беседуя, повышать голос, и с великолепным видом на главную рощу. Конечно, все, кто посещал Воксхолл, должны были отведать тонко нарезанные ломтики ветчины, которой были знамениты здешние ужины, или попробовать фирменный пунш; но в добавление к этим деликатесам мистер Бьюмарис заказал блюда, выбрав их таким образом, чтобы удовлетворить самый капризный вкус. Даже Арабелла, которая в последние дни ела очень мало, с удовольствием попробовала цыпленка, здесь же у нее на глазах зажаренного в специальной посуде, и ее убедили проглотить кусочек бисквита. Мистер Бьюмарис сам очистил для нее персик, своими собственными руками, и так как она не думала, что он забыл о своих хороших манерах из-за предстоящего побега, она съела и персик тоже, застенчиво и благодарно улыбаясь мистеру Бьюмарису. Она говорила очень мало за ужином, только несколько необходимых вежливых фраз, но так как лорд Бридлингтон пустился в одну из своих лекций, ее молчаливости никто не заметил. Он любезно объяснил дамам механизм, приводящий в движение чудеса Великолепного каскада; набросал историю Гарденз; подробно остановился на теории, объясняющей происхождение Воксхолл Гарденз от старых Спринг Гарденз; и расправился с традицией, связывавшей район с именем Гая Фокса.

Его прерывали, только когда было необходимо обменяться приветствиями с какими-нибудь знакомыми, которые случайно проходили мимо ложи; а так как его мать время от времени произносила что-нибудь одобрительное, а мистер Бьюмарис с огромным самоконтролем воздерживался от своих нахально-иронических высказываний, лорд Бридлингтон чувствовал себя прекрасно и очень пожалел, когда хозяин предположил, что мисс Тэллент, наверное, хочет посмотреть фейерверки.

Ему было позволено взять Арабеллу под руку по пути к площадке, откуда было лучше всего смотреть, в то время как мистер Бьюмарис сопровождал леди Бридлингтон, но как только он занял два прекрасных места, он внезапно и непонятным образом очутился рядом со своей матерью и был обязан разместить ее, потому что ей не нравилось ее место и она настаивала, чтобы он нашел такое, где весь вид не закрывала бы леди в огромной шляпе с невероятно высоким пучком страусиных перьев.

Когда стали запускать ракеты, которые высоко в небе взрывались и превращались в разноцветные звезды, Арабелла моментально забыла свои тревоги, ее глаза широко раскрылись, и она захлопала в ладоши от восторга. Мистер Бьюмарис, привыкший к фейерверкам, получал еще большее удовольствие, наблюдая за ней; но после того, как первые ракеты догорели, он посмотрел на свои часы и мягко спросил:

— Нам не пора идти, мисс Тэллент?

Эти слова сразу вернули ее на землю. Ей удалось подавить в себе желание сказать ему, что она передумала, только вспомнив о несчастье Бертрама. Кутаясь в плащ из тафты, она нервно сказала:

— О да! Уже пора? Да, пойдемте скорей!

Не составляло никакого труда незаметно отделиться от толпы, которая внимательно наблюдала за тем, как на вечернем небе раскручивается громадное огненное колесо; Арабелла положила свою холодную руку на руку мистера Бьюмариса и пошла вместе с ним вниз по аллее, мимо фонтана Нептуна, со вкусом украшенного иллюминацией, вдоль одной из колоннад и дальше до выхода. Несколько карет ждали там своих владельцев, и среди них был дорожный фаэтон мистера Бьюмариса с парой впряженных в него лошадей, его главный кучер и один из форейторов. Никто из них не высказал ни малейшего удивления при виде дамы, идущей под руку с их хозяином, и хотя Арабелла не поднимала глаз от смущения, ей показалось, что они вели себя так, как будто подобные побеги были для них обычным делом. Увидев своего хозяина, они тут же стали действовать: сняли попоны с чистокровных лошадей мистера Бьюмариса, опустили ступеньки фаэтона, открыли дверцу, и мистер Бьюмарис заботливо усадил свою невесту в этот шикарный экипаж. Ей так недолго пришлось стоять на дороге, что она даже не успела посмотреть, привязан ли какой-нибудь багаж сзади фаэтона. Мистер Бьюмарис остановился, только чтобы сказать несколько слов кучеру, потом запрыгнул в фаэтон и сел рядом с Арабеллой на удобное мягкое сидение; двери закрылись, форейтор прыгнул в седло, и карета двинулась вперед.

Мистер Бьюмарис укрыл ноги Арабеллы мягким пледом и сказал:

— У меня здесь есть плащ потеплее: можно я накину его вам на плечи?

— О нет, спасибо, мне тепло, — нервно ответила Арабелла.

Он взял ее руку и поцеловал. Через несколько секунд она отняла ее и стала отчаянно придумывать, что сказать, чтобы ослабить напряжение момента.

— Какой мягкий ход у вашего фаэтона, сэр! — наконец смогла она придумать.

— Я рад, что вам нравится, — ответил он тем же вежливым тоном, как она. — Я же помню, что мы с вами одинаково не любим ездить в наемных каретах.