Арабо-израильские войны. 1956,1967. Дневник Синайской компании. Танки Таммуза

Впервые с начала войны командирская группа дивизии собралась на аэродроме в эль-Арише. Генерал Таль определил будущие задачи и раздал приказы. Офицеры сидели на огромном камне, закрывавшем вонючую выгребную яму, и им сильно досаждали мухи. Мухи — проклятье Синайской пустыни, и на аэродроме в эль-Ари-ше они вились низкими облаками. Когда на земле расстелили большую карту, мухи восприняли это как приглашение и практически закрыли ее.

Офицеры были настолько измучены, что не замечали ни палящего солнца, ни жужжания назойливых насекомых. Генерал Таль приказал группе Исраэля, которой по окончании выполнения задания в Газе предстояло присоединиться к полковнику Рафулю и его бригаде «7», продвигаться на Кантарском направлении. Остальная часть дивизии должна была наступать по главному маршруту к Исмаилии. Подполковник Макси, командир мотопехотного батальона бригады «D», все еще находившегося под прямым командованием дивизии, получил приказ задержаться в Джеради, чтобы обезопасить пути снабжения и эвакуации, а оставшуюся часть своего батальона направить на зачистку эль-Ариша. Но генерал Таль не мог не заметить, как устали его люди, особенно беспокоила бригада «D», которая сражалась без передышки уже тридцать шесть часов, и он решил приказать полковнику Шмуэлю отдохнуть.

— Мы не нуждаемся в отдыхе, генерал.

— Это приказ. Вся бригада «D» будет отдыхать. Полковник Шмуэль вернулся в бригаду и велел всем немного поспать. Экипажи разделились надвое — одни спят, другие стерегут — и первые легли на мягкий песок и заснули. Но ненадолго.

В Шейх-Зувейде бригада «D» взяла первых военнопленных, включая подполковника. Его попросили сесть на землю вдали от остальных пленных. Никто не знал, что с ними делать. Танки все время двигались вперед, и личный состав не располагал временем для того, чтобы заниматься пленными. Каждый офицер старался спихнуть проблему на того, кто придет вслед за ним. Часть, захватившая египтян, окружила их колючей проволокой, а поскольку подполковник сидел отдельно, вокруг него сделали отдельную выгородку. Подполковник возбуждал всеобщее любопытство, и скоро во время остановок некоторые стали заговаривать с ним по-английски. На нем была отлично отглаженная легкая форма цвета хаки, черные башмаки из хорошей кожи и кольца на пальцах. У него обозначался кругленький животик, щеки казались нежными и мягкими. Он вообще не производил впечатление человека военного.

Он немедленно и охотно отвечал на любой вопрос, не уставая твердить что не любит войну, что он — мирный человек, что его служба в инженерных частях не требовала от него участия в боевых действиях, что решал он чисто инженерные задачи — задачи обеспечения и ничего больше. Он настойчиво повторял стоявшим вокруг танкистам, что нет человека более любящего мир, чем он.

— Сколько вы пробыли на Синае? — спросил его сержант.

— Двадцать суток, сэр. Я прибыл сюда из Йемена. Приказ. Поверьте мне, сэр, без приказа ничто не заставило бы меня приехать сюда — кроме разве что рыбная ловля, которую я, признаюсь, очень люблю. Может быть, я бы даже ослушался приказа, но я такой страстный рыболов. Вы же видите, по натуре я вовсе не воинственный человек. Нет, без приказа я никогда не оказался бы здесь, уверяю вас. Но мне так нравится ловить рыбу.

В его голосе звучали нотки подлинной печали. Худощавый, усатый младший офицер, находившийся поблизости от ограждения, закричал подполковнику на арабском:

— Заткнись!

Подполковник мягко упрекнул его за грубость, после чего между ними завязался сопровождавшийся богатой жестикуляцией диалог.

Когда пришел приказ о броске на эль-Ариш, один из танкистов положил флягу с водой на землю неподалеку от подполковника, затем часть исчезла из виду по пути к Джеради, и пленные остались без охраны, если не считать находившейся на некотором удалении танковой части, занимавшейся ремонтом и профилактикой машин. Египтяне продолжали сидеть в своих загончиках — отдельно подполковник и отдельно другие. Они сидели и терпеливо ждали. Позднее другая танковая часть остановилась поблизости по пути в Дже-ради, и люди с интересом разглядывали пленных. Один из командиров рассвирепел из-за того, что их оставили без охраны (хотя сам он тоже не мог выделить на это людей). Что взбесило его более всего — фляга с водой, лежавшая рядом с подполковником. На ней красовалась большая буква «7», подтверждавшая, что фляга — собственность ЦАХАЛа. На глазах командира совсем недавно погиб его лучший друг; в ярости он отшвырнул флягу. Тем временем часть получила приказ двигаться дальше и тоже исчезла из виду. Затем появилась мотопехота. Один из лейтенантов, пораженный видом пленных — так нельзя обращаться с людьми! — дал им напиться из канистры. Но и ему пришлось уйти, опять бросив египтян без присмотра, но с запасом воды, оставив им возможность поступать как вздумается до момента появления следующей израильской части.