Арабская кровь

Победа наступает внезапно и почти так же быстро, как предсказывал Хамид. Никто на это уже не надеялся, все привыкли к войне и постоянной угрозе, и сейчас, пребывая в шоке и огромной радости, мужчины и женщины непрерывно салютуют на улицах Налута. Раздаются выстрелы в воздух и восторженные возгласы, звучат новые солдатские песни. Оказывается, что у бойцов еще слишком много амуниции и огромное количество оружия. Правда, до сих пор не удалось сцапать павшего тирана Муаммара Каддафи, его недостойных сыновей и приспешников. Но это никого не волнует, поскольку известно, что в Ливии они уже не скроются. Рано или поздно их передадут в руки правосудия или, скорее, жаждущего их крови народа. Это всего лишь дело времени.

– Мы должны еще увидеться с Муаидом. Это последний член моей семьи, мама, – убеждает Марыся. – Весь род Салими вымер.

– Ошибаешься, любимая. – Дорота, видя грусть в глазах дочери, обнимает ее и притягивает к себе. – Есть ты, все еще живая и сильная, и еще кто-то маленький под твоим сердцем… – Она замолкает.

– Поэтому я считаю, что мы не должны туда лезть, а должны спокойно эвакуироваться через границу с Тунисом. Это всего сорок километров по безопасной территории. Сколько же бедный Хамид может ждать?! В конце концов разнервничается и уедет. И что тогда будем делать? Сядем в какой-нибудь автомобиль и… – Дорота прерывается, потому что к ним в домик, как буря, без стука влетает улыбающаяся от уха до уха Зина.

– Вы тоже с нами едете?

– А куда? – спрашивает Марыся.

– Ну, ясно, в Триполи! – Счастливая, она хлопает в ладоши. – Все валим. Если наши деловые парни, горцы из Нафуса, брали штурмом город за городом, помогая победе революции, так нужно сейчас хотя бы на пару дней поехать и отпраздновать со всеми. Да?

– Не знаю… – Дорота по-прежнему вся в сомнениях. – Мы уже должны возвращаться домой, а то мой муж с ума сойдет. Выехала на две недели, а задержалась на полгода…

– Манар приехала! – Медсестра использует последний аргумент, потому что знает, как полька любит девушку. – Сейчас она настоящая солдатка в форме и, конечно же, тоже едет с нами. Наконец хочет увидеть столицу, за которую столько людей из ее племени пролили кровь. Что ты скажешь на это, дамочка? Не заставляй себя упрашивать. – Зина обнимает Дороту за талию и игриво заглядывает ей в глаза.

– А как долго эта поездка может продлиться? – колеблется она.

– Туда и назад. Одна ночь в Триполи – и возвращаемся домой.

Украинка выразительно смотрит на Марысю.

– В таком случае мы должны забрать с собой вещи, ведь в Ливии все может случиться и рассчитывать на легкое решение проблем не приходится. Мы можем сюда не вернуться. – Дорота решает действовать: она видит, что одна не переубедит девушек, да ей и самой хочется увидеть, какой урон нанесла война столице.

– Это неполных два дня. Не бойся, ничего плохого не случится.

Обрадованная Марыся просто подскакивает на месте.

– Так когда мы отправляемся?

Дорота с Марысей высаживаются из полугрузовой машины «мицубиси» первыми, не ожидая, пока подставят деревянные ящики для менее ловких участников поездки.

Это было самое долгое и самое плохое путешествие в их жизни. Они едва не задохнулись в кузове машины, несмотря на обвевающий их воздух.

– Не знаю, когда они последний раз мылись, – с перекошенным лицом обращается Дорота к дочери.

– А я-то думала, что мне так плохо из-за беременности, – смеется Марыся, положив голову на плечо матери. – Ванну или тазик с водой они видели до войны, – сообщает она.

– Это смрад прокисшего пота! – Дорота кривится, как будто ее вот-вот стошнит. – Особенно воняло, когда они поднимали руку для салюта. А салютовали они каждые десять километров, и им это не надоедало.

– А для меня противнее всего была вонь от их ног, – выражает Марыся свое мнение. – Почему они не носят высокие военные ботинки на шнурках?

– Потому что эти парни – горцы, фермеры и бедуины, а не солдаты, моя дорогая.

Они отошли от машины, из которой высыпаются на Зеленую площадь почти с полсотни счастливых людей.

Неуверенно, с ужасом женщины оглядываются по сторонам. Центр Триполи сегодня – главное место праздника, и тут находятся тысячи людей.

– Ковальскому никогда бы не удалось собрать сюда такие толпы, даже на народное гуляние, – приходит к выводу Марыся, называя павшего лидера польским прозвищем: сейчас лучше не произносить его настоящей фамилии.

– Да, сейчас его приверженцы могли бы здесь собрать неплохую жатву. – Заботливая мать берет дочь за руку и вытягивает из окружающей ее толпы зевак. – Едем быстро к Муаиду, поздороваемся с ним, попрощаемся – и бежим отсюда.

Над головами раздаются очереди из автоматов и одиночные выстрелы. Салютующие мужчины стреляют от радости в небо и ни о чем не беспокоятся, устрашающе при этом вереща. Женщины же издают крики захарид, словно находятся на свадьбе. Одни собираются в группки, хлопают и напевают патриотические революционные песни, которые сочинили во время повстанческой борьбы, другие танцуют. Торжество обещает быть бурным.