Арабская литература

«Действительно, у ал-Мутанабби полностью созрело или, скорее, даже перезрело то, что в зародыше сущест-{61}вовало в древней касидной форме и было развито величайшими омейядскими поэтами. Он довел эту форму искусства до крайности и даже впал в безвкусицу. Поэтическое мастерство багдадцев, оплодотворенное персидским гением, почти совсем не оказало на него влияния. В то время как багдадцы во многом отчетливо сознавали, что они не арабы, ал-Мутанабби с гордостью чувствует себя чистым арабом и как таковой считает засилье варваров позором. Это объективное признание, в котором нельзя отказать его искусству, конечно, не может приблизить его к нашему субъективному восприятию. Если в древней поэзии, несмотря на ее чуждое нам содержание, мы можем восхищаться грубоватой строгостью формы, то у ал-Мутанабби все безмерно искажено, словно при гипертрофии. Образы и метафоры уже не возникают непроизвольно из естественного окружения поэта, а искусственны и по большей части причудливы».

Тем не менее именно эти качества главным образом восхищали арабских критиков и завоевали его поэзии популярность, которой она пользуется и до сих пор. В глазах народа он совершенно затмил своего-современника Абу Фираса (ум. в 968 г.), племянника Сайф ад-Даула, чьи стихотворения, по определению того же Брокельмана, представляют «поэтический дневник его приключений», и меньшая, чем у ал-Мутанабби, изысканность формы редко возмещается неподдельным чувством.

В следующем поколении был сделан важный шаг в развитии арабской прозы. Ранее к садж‛у (рифмованной прозе), как к литературной форме, использованной в Коране, испытывали чуть ли не религиозное благоговение, которое мешало широкому использованию его в светских целях. По крайней мере в течение двух столетий официальная проповедь (хутба) по пятницам в соборных мечетях произносилась именно в этой форме; вероятно поэтому ею так широко пользовались уличные проповедники Басры во втором веке. Придворный проповедник Сайф ад-Даула Ибн Нубата (ум. в 984 г.) писал все свои проповеди садж‛ем; собранные его сыном, они всегда высоко ценились за содержание и стилистические достоинства. Еще в эпоху Омейядов садж‛ был общепринятым стилем в официальной переписке, и {62} многие ранние документы такого рода получили широкое распространение в качестве образцов красноречия. Такое естественное украшение арабского стиля не могло быть навсегда исключено из литературы в целом, и, после того как рассказ стал признанным жанром, садж‛ неизбежно использовали (особенно в среде филологов) для придания ему блеска, остроумия и изящества. Его окончательное закрепление в этом жанре относится ко времени составления сборника «Посланий» (Раса‛ил), адресованных разным лицам Абу Бакром ал-Хваризми (ум. в 993 или 1002 г.), чья литературная карьера началась в Алеппо. Этот стиль с необычайной быстротой распространился в восточных провинциях, развиваясь так стремительно и многообразно, что еще до своей смерти ал-Хваризми вышел из моды [17].

В стороне от этого блестящего общества и почти не замечаемый им жил один из величайших мусульманских мыслителей ал-Фараби (ум. в 950 г.), по происхождению тюрк из Средней Азии. Его труды по медицине и музыке служили образцами, однако именно благодаря его заслугам перед арабской философией имя ал-Фараби живет по сей день. Все его усилия были направлены на примирение систем Аристотеля и Платона (главным образом в истолковании неоплатоников), но при этом он сохранял твердую веру в истинность ислама и стремился привести в согласие с его доктринами всю греческую философию. Для нас из его произведений наибольший интерес представляет мусульманский вариант «Республики», понимаемой как единство церкви и государства.