Арабская поэзия средних веков

Восславим Аллаха, кормильца земли!
Отвага и стыд от людей отошли.

Для щедрого сердца в смертельной болезни

Могильный покой всех бальзамов полезней.

Опеку возьму я над опекуном —

Душой, обитающей в теле моем.

И денно и нощно в толпе правоверных

Искал я молящихся нелицемерных.

Нашел я, что это бессмысленный скот,

Который вслепую по жизни бредет.

А кто половчей, тот с повадкой пророка

В гордыне великой вознесся высоко.

Посмотришь, одни — простецы и глупцы,

Другие — обманщики и хитрецы.

Безропотность за благочестье сочли вы,

Тогда и ослы ваши благочестивы,

Чесоточные, под ветрами степей,

Они, безглагольные, вас не глупей.

Мы нищие души: то рвань, то заплаты…

Но всех на поверку беднее богатый.

Мы смерть ненавидим и в жизнь влюблены,

А радостью любящих обойдены.

При жизни мы верных друзей не встречали,

По смерти мы внемлем притворной печали.

Познало бы солнце, что блещет впотьмах,

Жалело бы о расточенных лучах.

* * *

Мне улыбаются мои враги, пока
Их стрелы сердце мне язвят исподтишка.

Я избегаю их, и нам не будет встречи:

Мы — буквы «за» и «заль» в словах арабской речи

* * *

Я горевал, когда под оболочкой дня
Все больше голова белела у меня.

Но чернота волос… быть может, это грязь?

И зубы чистые блестят, как день, светясь.

Мы любим эту жизнь, подобную любви

Тем, что сердца у нас и от нее в крови.

Стенает человек: «Продлись!» А жизнь — в ответ:

«Ни часа лишнего! Теперь на мне запрет».

Когда же кончится безвременье разлук

И встретит жизнь свою ее влюбленный друг?

Не раз твой верный щит спасал тебя от стрел.

Смирись и брось его, когда твой час приспел.

Я не похож на тех, кто, чуя смерти сеть,

Твердит, что все равно — жить или умереть.

Молитву совершать приходится, когда

Для омовения принесена вода.

Решимости былой тебя лишает ночь.

Друзья-созвездия спешат тебе помочь.

О верные друзья моих незрячих глаз,

Ведите и меня встречать последний час!

Нет горше ничего, чем жизни маета.

А горек твой глоток, так выплюнь изо рта.

* * *