Арабская поэзия средних веков

Преследователь спит. Мы в темный час идем.
Отважный свой поход мы будем славить днем.

Богатства на земле взыскует человек —

И в чистой кипени надмирных звездных рек.

Воитель со щитом, жнец со своим серном.

Чьим хлебом первый сыт, обходят землю днем

И возвращаются под звездами домой —

С убытками один, со славою другой.

И все, кто сеет хлеб, и все, кто ищет клад,

Стригут своих овец и прочь уйти спешат.

Где быть седлу — окно, где быть окну — седло.

Все в жизни у тебя навыворот пошло.

И время у тебя скользит, как темнота,

Как саранча, когда бледнеет красота

Изглоданной травы… О, сирые края!

Из рта верблюжьего так тянется струя

Слюны из-под кольца, когда в глуши степной

Тиранит всадника невыносимый зной.

Ты брата своего всегда судить готов,

А на твоем челе — печать твоих грехов.

Ты вовсе не похож на льва из аш-Шари,

Ты — волк. Тогда молчи и брата не корп.

Жизнь медленно ползет, пока надзора нет;

Посмотришь — нет ее, давно пропал и след

Повсюду власть свою распространило зло,

Проникло в каждый дол и на горы взошло.

Пусть говорливостью гордится острослов,

Что Мекку восхвалял: «О матерь городов!»

«О матерь тьмы ночной!» — так он лозу нарек

Пусть будет молчалив разумный человек.

Стремишься к выгоде, а что находишь ты?

Сам назовешь себя добычей нищеты.

И пусть не лжет злодей, что он аскет прямой!

О, как мне обойти такого стороной?

Когда ты смерть свою увидишь впереди,

Скажи: «Презренная, смелее подходи!»

Скажи: «Убей меня!» Когда она грозит,

Не стоит прятаться за бесполезный щит.

Возвышенных надежд моя душа полна;

Столкнут ее с горы дурные времена.

С престола своего нисходит гордый князь,

Бледнеет плоть его, преображаясь в грязь,

Уходит, бос и наг, и князю не нужны

Ни земли многие, ни золото казны.

Когда приходит гость еще в пыли пустынь,

Встань и приветь его и хлеб к нему придвинь.

Не презирай того, кто беден, слаб и мал,

Такой и льву не раз в несчастье помогал.

Стремятся юноши к походам боевым,

А рассудительность потом приходит к ним.

На смерть мой сон похож, но пробуждаюсь я,

А смерть — всевечный сон вдали от бытия.

И пусть бранят меня, пусть хвалят — все равно,

Раз тело бренное уже погребено.

И все равно теперь истлевшему в земле,

В чем повод к смерти был: в копье или в стреле.

Кто воду из бадьи в степи безлюдной пьет,

А кто с людьми живет и собирает мед.

Есть мед — и хорошо, а меда нет — беда,

Но не тужи, не плачь, не жалуйся тогда.

И мы состарились, как пращуры до нас.

А миг похож на миг, и час похож на час,

И ночь сменяет день, и ясная звезда

Восходит в небесах и тает — как всегда.

* * *