Арабская сага

– Их дети умирали от нищеты и болезней: ее любимый муж забирал у нее деньги, чтобы отдавать собственной семье. Со дня свадьбы она не распоряжалась своим имуществом. Наконец этот мерзавец погиб в автомобильной катастрофе, а вместе с ним их дочь и сын. Мухамад – единственный, кто выжил из всей семьи. Аниша была чрезвычайно твердая женщина. Она выдержала и осталась жива после страшных лет в Пакистане. Неизвестно, не она ли часом помогла отправить мужа в рай и дала ему возможность встретиться с гуриями. Но после его смерти она каким-то образом вернула малую часть своих денег, которые, вероятно, пакистанец держал дома под матрасом, и сбежала, на этот раз в Лондон. Там она начала с мелких инвестиций, чтобы сколотить капитал. Пять лет назад она умерла от рака и оставила все наследнику, который, скорее всего, только этого и ждал. Теперь у Мухамада – пакистанца, индуса и англичанина в одном лице – руки были уже ничем не связаны. У парня три гражданства и три отчизны – пожалуй, ни к одной из них он эмоционально не привязан. Прекрасный пример раздвоения, а в данном случае даже растроения личности. Он ко всем одинаково враждебно настроен. Возможно, его цель – разрушение ненавидимого им мира. Он, скорее всего, не зависит от «Исламского государства» и не поклоняется идеям джихадистов, муджахеддинов и экстремистского ислама, а добродушными индуистами пренебрегает.

– И мы с этим типом будем иметь дело? – Дрожь пробегает по спине у Марыси.

– Поэтому мы должны быть очень осторожны, Мириам, – предостерегает Хамид, глядя на нее серьезно. – Не высовывайся и не рискуй. Ты только консультантка. Я начинаю жалеть, что втянул тебя в это.

– Не шути! Я желаю только вырвать сестру из лап террориста. Обещаю не путаться у тебя под ногами и быть послушной.

– Опасность кроется в том, что джихади Джон или Мухамад могут встать на нашем пути. И тогда это будет борьба не на жизнь, а на смерть.

* * *

Нью-Дели смогом, смрадом, высокой температурой, высокой влажностью воздуха и какофонией изнуряет прибывших. Выйдя из аэропорта, они уже знают, что находятся в Индии, в мире, которого совершенно не знают.

Полицейский индийской разведки, который забирает их из аэропорта, говорит на смешном английском, меняя гласные и при каждом слове вертя во все стороны головой:

– Приветствуем вас в Дели. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Наверняка, – поддакивает Хамид, а Марыся удивляется тому, что он говорит.

– Не понимаю, почему вы хотите остановиться в отеле, а не в нашей квартире? – По лицу мужчины видно, что он очень недоволен и обеспокоен: он все сильнее крутит головой, что типично для этой нации. – У нас такие процедуры…

– Я поступаю в соответствии с другими процедурами, – категорически возражает Хамид. – Это уже обговорено с вышестоящим начальством.

– О’кей, – соглашается человек, заметно испугавшись. – Я только вас сопровожу. Наверное, у вас есть и другие директивы саудовского королевского дома?

Марыся понимает, что спецслужбы во всем мире все друг о друге знают. Ей интересно, посвящен ли в тайны их семейной жизни этот смуглый индус. «Что за эксгибиционизм!» – думает она – ей это не нравится.

Как только они зарегистрировались в пятизвездочном отеле в туристическом районе, который выглядит как трущобы, Хамид исчезает по служебным делам, а Марыся получает задание проверить, не разместила ли Дарья что-либо в Сети. От сестры нет известий, она находит только пару имейлов от обеспокоенной Дороты, которая жалуется, что ни одна из дочерей не хочет поддерживать с ней связь.

Марыся ловит мать на фейсбуке и тут же получает от нее известие: «Знаешь что, Марыся, страшные вещи творятся в Европе и Польше. Не знаю, то ли это уже конец света, то ли он наступит через минуту. В прессе гордо пишут о расистском поведении поляков, и мне стыдно за моих земляков. Европа принимает тысячи беженцев из арабских стран, а мы боимся принять пару сотен мигрантов. Да мы просто ксенофобы! Неужели одна мусульманская семья, которая поселится в польском городке, лишит нас идентичности и послужит воцарению мусульманской веры? Если да, то чего стоит наше христианство, не говоря об идеях, веками провозглашаемых в костелах: возлюби ближнего своего как самого себя? Не говори, что если кто-то признает другую веру, то он уже не является нашим ближним. Мы по-прежнему отличаемся не только вероисповеданием, но и цветом кожи, ментальностью или культурой, но нельзя же возвышать одних над другими. Нужно оценивать нас по тому, что у нас в сердце, сколько в нем добра и гуманизма. Мы боимся, но ведь поляки – это народ героев, а не трусов, правда ведь? Хуже всего то, что начало уже доходить до явных проявлений ненависти. В последнее время на улице было избито двое арабских профессоров, которые приехали в Польшу на научный конгресс. И никто не отреагировал! Никто им не помог, даже полиция. Какая же репутация у нас будет в мире? Как мы себя показываем? Разве это христианские поступки?»