Арабская весна

Впереди, у самой баррикады было здание, для пригородов Газы высокое, пять этажей. Сейчас оно частично разрушилось, частично – вот-вот готово было рухнуть.

– Осторожнее! Осколочный!

Танк начал крениться набок – под траками были развалины…

– Сейчас…

– Давай, вперед!

Они проскочили опасное место – с одной стороны были развалины, с другой – воронка от фугаса. Идти вперед было опасно, но еще опаснее было оставаться на месте – неподвижный танк отличная мишень. Они прорвались через две линии обороны – впереди был Кэмп-Джабалия, укрепленный лагерь боевиков, в котором проходили подготовку джихадисты со всего Востока и были иракские, пуштунские, чеченские инструкторы и была полуразрушенная Аль-Туффа, густонаселенное бандитское гнездо.

– Вперед! Осколочный!

Танк пошел вперед, они даже не посмотрели, что позади, прошел ли завалы второй танк. Где-то вверху были вертолеты, наносившие удары по позициям боевиков впереди. Террористы знали свое дело – легкие патрули на мотоциклах, на легких машинах наносили удары и быстро исчезали в тропинках посреди развалинах и переулках, дома вокруг которых в развалины еще не превратились.

Они успели сделать шесть или семь выстрелов – лейтенант стрелял из пулемета, сам не видя, куда стреляет, он уже понял, что это была чертовски плохая идея – ломиться напролом, без поддержки – лучше бы он сдал назад. Потом – броня не выдержала очередного попадания ракеты – заглох двигатель…

У Меркавы двигатель расположен впереди. Если бы сзади, как у советских танков – у экипажа уже были бы серьезные неприятности…

Сработала система пожаротушения. Они включились во внешние источники дыхательной смеси – у танкистов они были, как и у летчиков.

– Танк остановлен! Два один остановлен!

– Орудие?

– Исправно! Оно исправно!

– Продолжаем! Два один, продолжает бой!

– Два – один, это Гур один – один, вы оторвались от основных сил! Доложить о повреждениях, немедленно возвращаться!

– Один – один, двигатель выведен из строя! Продолжаем бой!

– Один – один это три один! Находимся в окружении, ведем огневой бой! Два один подбит, наблюдаю дым!

– Три один, прикройте два – один. Два один, подрывайте танк, вашу мать, и немедленно назад! Эвакуируйтесь на три один, у нас серьезные проблемы!

– Алим, мы никуда не уйдем!

– Гур один – один, всем позывным Пчелы! У нас проблема севернее Джабалия – кэмп! Два танка, ведут бой в окружении, один из них выведен из строя! Нам нужно воздушное прикрытие, прямо сейчас! Воздушное прикрытие и разведка севернее Джабалия – кэмп.

– Гур один – один, здесь Пчела восемь! Мы атакуем с предельной дистанции! В районе Джабалия-кэмп массированные пуски ракет, массированные пуски ракет! Артиллерия ведет огонь по лагерю!

– Пчела, здесь Гур один один! Дайте мне точные координаты или наведите артиллерию! Надо поставить заградительный огонь!

* * *

Очередной удар пришелся в борт – так, что содрогнулся весь танк. Запахло горелой изоляцией…

– Лев ранен! Он ранен!

Лейтенант понял – все. Пристрелялись…

– Поворот башни не действует!

– Эвакуируемся!

Лаз в корму танка в Меркаве был на удивление высокий и широкий, можно было даже протащить раненого. Но действовать надо было быстро – пока ублюдки не окружили танк и не взяли на прицел кормовой люк, чтобы расстрелять любого, кто попытается выйти из танка. А до них доходит это быстро…

Первым вылез Гиди, взяв с собой их последний оставшийся козырь – тот самый пулемет, мощное и убойное оружие, способное поставить неплохую огневую завесу. Следом – вылез сам лейтенант Дани Шарец – и только снаружи танка окончательно понял, куда они попали…

Это была малоэтажная застройка – похоже, что они прорвались почти к самому лагерю Джабалия, рассаднику экстремизма на весь Восток, всемирно известному центру террористической активности. Дорога, не мощеная, а если и мощеная – то так давно, что все покрытие давно развито и никто никогда его не чинил. Дорога узкая – два танка разъедутся, но не более. Как три – один, танк который шел за ними вышел вперед – непонятно.

Слева, буквально в паре метров – стена. Обломки стены – они почти вышли на открытое пространство. Не успевшие обгореть лозунги на арабском, типичные для здешних мест надпись «Хуррият лиль фалястын[25]». Тут же – изображение какого-то религиозного деятеля, местного, с бородой, рука, сжимающая автомат Калашникова. Изжеванная танковыми гусеницами машина – она хоть как-то прикрывает их от пуль.

Для израильских танкистов – это все равно, что ад. Оказаться без помощи, без поддержки в самом сердце разъяренного палестинского города…

Над полкой, едва не задев башню, свистнул еще один снаряд из РПГ, оставляя за собой дорожку серого дыма. Звук от него был примерно такой, какой бывает от тяжелой сабли или рапиры, рассекающей воздух – ж-жых! Лейтенант баловался рапирой и знал этот звук…

Последним из танка выполз Ари, механик-водитель, и он же вытащил Льва. Вытащил он и спальный мешок, в котором находилось запасное оружие…

– Что?

– Плохо! – крикнул Саша, перекрикивая грохот боя…

Гиди – подхватился с пулеметом…

– Стой!