Арабская весна

Подсвечивая себе фонариками, они пошли по раскачивающемуся как лодка в шторм зданию, искать выход на второй этаж, а еще лучше и сразу на третий или даже на крышу. Надо было проредить ряды нападающих, а возможно – сориентироваться, понять, что делать дальше в этом залитом кровью бетонном лабиринте и куда им идти…

– Русский…

– А? – ответил Миша, светя фонариком.

– Ты отсюда?

– Да.

– Вот скажи честно, тебе это нахрена? Ты что… как киногерой хочешь быть?

– Да пошел ты… Вон там.

Лестницы нет – но провалившиеся перекрытия дают возможность забраться.

– Подсади. Осторожнее…

Второй этаж – часть здания обрушилась от попадания авиабомбы, но часть все еще цела.

– Давай руку.

Измотанный, голодный, только что выбравшийся с вражеской территории парень – с неожиданной силой втаскивает снайпера за собой.

– Знаешь, для чего я это? Просто здесь – мой дом. Мой, а не этих…

Да… мало таких…

– Тебя понял. Пошли… надо подобрать позицию.

* * *

Очередь ДШК – Дегтярева-Шпагина крупнокалиберного, а может и чего похуже – едва не застает их на ровном месте. Пулемет бьет вдоль улицы, не переставая. Виден факел…

– Цви… мать твою, ты заснул?

– Я попал несколько раз! Ублюдки сделали какую то нахрен башню, бронированную. Я даже не уверен, есть ли там человек!

Приехали…

– Командир…

Шамир досадливо оборачивается. Саднящее от близкого разрыва мины лицо причиняет боль, хочется рычать, хочется кого-нибудь убить, ножом, так чтобы кровь во все стороны.

– Что тебе?

– Дай мне саперный заряд. Я их подорву.

На улице – серая мгла рассвета, тонущая в дыме пожарищ.

– Еще не хватало… Ты что, шахид?

– Все – не пройдем. Они ждут, что пойдут все. Одного – они не ждут. Один – сможет пройти и наметить путь остальным. У меня есть гранаты. Дай заряд…

– Черт… побери…

Загребая здоровой рукой – левая почти не слушалась – к ним подполз один из солдат Яэля.

– Я пойду с ним. В одиночку делать нечего. Вдвоем – справимся. У меня есть ракетная установка РПГ. И ракета к ней.

Делать было нечего. Не было ни связи, ни нормальной поддержки. Они не выходили из боев четверо суток, управление было почти что потеряно. Если не прихлопнуть этот пулемет – дальше не пройти.

– Ты тоже русский?

– Нет, у меня родители из Ташкента. Я не русский.

Делать было нечего.

– Контрольный срок полчаса. Что вам нужно?

– Пока имитируйте движение. Пусть они отвлекутся.

Вдвоем – она были похожи как братья, оба среднего роста, тощие. Сапер снял часть снаряжения, оставил только то, что нужно было для предстоящей миссии. Вместо шлема – сапер надел черную маску, подвязал ее лентой с шахадой, отчего стал похож на боевика – исламиста, каких здесь было до чертовой матери. Им нужно было пройти сотню с небольшим метров – но эту сотню метров в Секторе Газа можно идти несколько суток.

– Тебя как зовут?

– Миша.

– Меня Гиди. Гидеон, вообще то. По-арабски болтаешь?

– Есть такое…

– Тогда пойдешь первым. Если что – базарь понаглее. Держись стен, но не прижимайся к ним. Рикошеты…

– Знаю…

– Ну…

Беспорядочная мешанина стрельбы – и под ее аккомпанемент двое перебегают вперед. Остается надеяться, что у ублюдков нет нормальных приборов ночного видения. А если и есть – то они не умеют ими пользоваться…

Летят пули – но не прицельно, когда ведут огонь по тебе – это понимаешь сразу. Под ногами хрустит каменно-бетонное крошево…

– Ахлан, садики[26]… – голос из развалин, что-то вроде окрика.

Русский отвечает на арабском, его что-то спрашивают и вдруг – все перекрывает раскатистый взрыв осколочной гранаты. Идущий за русским израильтянин – буквально вваливается в пролом под перестук одиночных, пули бьют по стене.

– Здесь чисто.

– Какого хрена!?

В темноте – пахнет сгоревшим порохом и кровью.

– Он спросил пароль. Я его не знал. Пошли…

Это здание довольно длинное, его построили то ли как казармы, то ли как еще что. Они проскакивают его, прижимаются к двери, которая еще не выбита. За порогом – голоса на арабском, шум…

Толчок двери, граната, взрыв, крики. Осколки барабанят по стенам, по двери.

– Вышли!

В таких случаях лучше применять гранаты, взрыв гранаты – почему-то не привлекает столько внимания, сколько стрельба. Как только начинается стрельба – начинают стрелять все, даже не понимая, что собственно происходит. Это как в собачьей стае – стоит только одно залаять – и через минуту лает уже вся стая…

Пулемет грохочет где-то рядом.

Израильтянин внезапно приобнимает его, подтягивает к себе.

– Они совсем рядом. Давай, поднимемся наверх. Я буду стрелять.

Наверх – понятие здесь весьма неопределенное. В нормальных условиях подняться наверх – значит, преодолеть два лестничных пролета. Иногда не совсем чистых с окурками и старым половиком, а может и совсем без половика. Но не таких как здесь – обрушенных или готовящихся обрушиться при малейшей нагрузке, с торчащей в разные стороны арматурой, а то и заминированных.

Первым – на второй этаж поднимается Миша. За ним – Гиди. Боевиков в здании нет, это как ничейная полоса. Пулемет дальше по улице…