Арабская весна

Они атаковали не успевшую толком развернуться египетскую танковую часть. Этот бой был против всех правил, какие только возможны. Дело в том, что встречный бой танка с другими танками – в современном искусстве танкового боя считается ошибкой командира. Танки должны уничтожаться при помощи авиации – самолетов и специализированных боевых вертолетов с ПТУРами. Допустимы так же и танковые засады, когда танковая часть встречает наступающего противника из засады, с заранее оборудованных позиций. Тяжелые потери, которые понесли сирийские танковые части при атаке израильских позиций – как раз и объяснялись тем, что они атаковали сходу оборудованные, не подавленные артиллерией позиции израильтян. Когда израильтяне пошли в наступление на Ливан – что в первый, что во второй раз – плохо пришлось уже им, потому что им пришлось атаковать укрепленные позиции врага. Во вторую ливанскую войну – в одном бою у израильтян подбили четырнадцать танков и бронемашин – одними ПТУРами и в одном месте. Не исключено, что отказ американцев от захвата Ирака в девяносто первом связан не с политическими соображениями – а с результатами танкового боя у Истинг-73. Так что – атака в лоб превосходящие силы противника – могла стоить командиру погон, если до этого она не стоила ему жизни.

Но сейчас – захватить неповрежденную египетскую переправу через канал было важнее.

Полчаса – израильские танки упорно шли вперед. Египтяне не успели развернуться в боевой порядок, недостаточно опытные экипажи мешали друг другу, танки сталкивались друг с другом, горящие – мешали еще действующим. Но зато – ни та, ни другая сторона практически не имела шансов промахнуться, атаковали в лоб, видимость была прекрасная. Осыпаемые вражескими снарядами как градом, израильские танки шли вперед, каждое попадание отзывалось содроганием всего танка и глухим, мощным ударом. И та и другая сторона подставляла под огонь свою мощную, лобовую броню, вопрос был в точности попаданий и возможности попасть в уязвимые места. Превосходство израильтян в приборах наблюдения и прицеливания – вполне компенсировалось численным превосходством египтян. Больше десяти танков, в том числе Абрамсы, другие бронемашины, солдаты с РПГ – а их было видимо – невидимо…

Свет в танке давно погас, половина приборов не действовала. Разбило прицел наводчика, теперь Сами ориентировался по наводкам командира. Вышел из строя небольшой электрический конвейер, подающий снаряды, заряжающий, злой как черт – метал в орудие снаряд за снарядом, они выстрелили уже столько, что орудие могло взорваться и погубить их всех. Температура в танке была не меньше пятидесяти градусов по Цельсию, кондиционер не работал. Дышать было нечем, поэтому – они приняли меры как при поражении химическим оружием – только так можно было дышать. От выстрелов орудия шумело в голове, никто уже не отмечал попадания. Горело со всех сторон, легкие египетские бронетранспортеры при попадании разрывало на части. Все ждали только одного – когда откажет двигатель – тогда их расстреляют в упор.

Потом – танк качнуло и повело вниз, механик – водитель едва успел его остановить. Они были на берегу Суэцкого канала, облицованного бетонными плитами – а совсем рядом, буквально в сотне метров – была переправа. Советская механизированная переправа, в полный рост, понтонная, способная выдержать танк.

– Дошли! – сказал кто-то…

Капитан какое-то время пытался отдышаться. Потом – взял трофейный АКМС, полез наружу…

На переправе – а ее охраняли танк, несколько бронемашин, по ней шли сейчас пикапы и грузовики с солдатами – все остановилось, замерло как в спектакле. Все стояли и смотрели на вывалившийся на берег избитый израильский танк.

– А ну, пошли отсюда! – капитан дал длинную очередь над головами египтян…

Их могли уничтожить. Сосредоточенным залпом РПГ, из того танка, который стоял у переправы. Да его, капитана – мог уничтожить всего лишь снайпер. Или пулеметчик. Но вместо этого – египтяне бросились бежать. Кто-то стал бросаться в воду, кто-то – просто побежал. Но никто не выстрелил. И преследовать кого-то у обессиленных израильтян на держащемся на честном слове танке не было никаких сил…

Капитан вернулся обратно в танк.

– Господи, мать твою, это она. Это она – сказал наводчик, выбравшись через свой люк.

Капитан Шагал включил рацию.

– Один – два это один один, мы вышли к переправе, где вы?

Ответом была тишина…

– Один – два это один один, мы вышли к переправе, где вы?

Мерзкая, холодная змея осознания вползала в душу.

– Один – три, один -три, это один один, ответь?

И эфир донес ответ.

– Один один, я один три, слышу тебя. Я вышел из строя, хода нет, но пушка пока исправна.

– Один три, тебе нужна помощь?

– Один один, отрицательно, повторяю – отрицательно, помощь не мне нужна. Противник бежит. Мы останемся в танке, запросим помощь.

– Один три, вопрос – что с один – два, ты видишь его?

– Один один, отрицательно, я его не вижу. Здесь все в дыму. Ни хрена не видно…

– Вертолеты! Вертолеты! – закричал Сами.

– Один три, сюда идут вертолеты, я запрошу для вас помощь немедленно.