Арабские скакуны

— Ващинский! Сволочь! Ну ладно, с нее, — ткнув пальцем в Анну Сергеевну, закричал я, — взятки гладки, на ней пробы негде ставить, а ты-то, старый друг, допустил, чтобы мне дали отравленный кофе, я чуть не умер, меня откачивали… — но потом мой запал прошел: Ващинский был бледен как полотно, синюшные губы, Анна часто-часто моргала и, кажется, не совсем понимала, где она и что происходит вокруг.

— Он и нас хотел отравить, — просипел Ващинский, — нас сейчас только под ответственность Иосифа отпустили из токсилогического отделения. Недаром его итальянцы арестовывали, не зря! Ему в Гааге место, его надо судить за преступления против человечности, этого Сергея твоего, этого Борджиа. Если бы не Иосиф, мы бы умерли!.. А я вызвал милицию, собрался написать заявление, так мне сказали — нельзя, дело государственное, он просто ошибся, он вроде и не хотел ни нас травить, ни тебя, глупости какие-то… Ващинский передал Анну Сергеевну Ивану, шагнул к кустикам, его стошнило.

— Да, дорогой, они бы сейчас лежали там, на мраморных столах, указывая на здание морга, подтвердил Иосиф Акбарович. — Мы с Ваней добрались на машине, взяток заплатили немерено, по дороге нашли тут конный завод великолепный, с таким кохейланами и сиглави, что я даже в Джидде таких не видел, там такие на вес золота, а как я узнал, что Ващинский и Анна тут, я сразу к ним, скакунов оставил, давай Ващинского и Анну напихивать медом, медом со сливочным и конопляным маслом, потом чайку, чайку с лимоном и коньяком. По рецепту моей прабабушки. И видишь поднялись!

— В тебе, Иосиф, умер врач, — вступил в разговор Ванька, он смотрел на меня так, словно видел впервые, на меня и сквозь меня. — В каждом из нас кто-то умер, а в тебе, Иосиф, умер человек в белом халате.

Анна Сергеевна кивнула, подбородком стукнувшись о ключицы, словно ее шея была резиновой. Кто умер в этой женщине? В этой женщине с крашеными волосами? Её голова пошла назад, не задержалась в вертикальном положении, начала запрокидываться. Да, её морщинистая шея была резиновой. Тут еще Анне Сергеевне отказали ноги, она повисла на Иване, который с жалобной улыбкой посмотрел на нас.

— Её надо куда-нибудь посадить! — Ванька нервно скривил и так кривой рот. — Не могу же я её на руках держать! Помогите кто-нибудь!

Но никто Ивану не помог, а я увидел, что люди в черном вышли из беседки и направились к нам.

— Кто это, Иосиф? — спросил я. — Из похоронной конторы?

— Почти, — хмыкнул Иосиф Акбарович.

— Что значит — «почти»? И почему съемочная группа не снимает? Почему нам не задают вопросы?

— Привык уже? — Иосиф похлопал меня по плечу. — Молодец…

Первым подошел мужчина, он протянул мне руку, но я убрал свои за спину: мне, как верно сказал Иосиф, привыкшему, негоже жать руки каким-то одетым в черное жилистым мужикам.

— Пальчастый, — сказал мужчина. — Мы с вами говорили по телефону, я оставлял вам сообщения.

— А вы кто? — спросил я у женщины.

Та сняла очки, и я узнал свою прежнюю подругу.

— Я со съемочной группой, — сказала моя прежняя подруга. — Я теперь на телевидении, наша газета купила телеканал новостей — и Дашку в придачу, она вдруг опустилась на одно колено. — Благословите! Пожалуйста! Я так грешна!

«Да уж…» — подумал я и опустил руку на её крашеные жесткие волосы.

— Веди себя хорошо, — сказал я. — Аминь!

И тут Иосиф взял меня под локоть и отвел чуть в сторону.

— Дорогой мой, — сказал Иосиф Акбарович. — Мы там не были. Мы туда не пойдем. Там ждут только тебя. Я плохо понимаю, зачем нужны все эти бумаги, все эти доверенности и квитанции, но раз ты их привез, то тебе надо отдать их, что-то — патологоанатому или, как его там, санитару при морге, что-то судебному исполнителю. Не знаю, не знаю… Потом тебе выдадут тело и…

— И…

— И мы повезем его куда скажешь.

— Я? Но я не знаю, куда его надо везти. Его надо отправить на родину, в Америку, к матери… А как отправляют тела из Кокшайска в Америку? Как?

— Правильно, в Америку, к матери, чтобы там провести экспертизу, чтобы там все решил суд, значит, его надо тут запаять в цинковый гроб, такие гробы у них есть, ты должен распорядиться, заплатить деньги…

— Я, я… А вы? Вы все? Вы же говорили это ваш сын, твой, Ващинского, Ивана. А теперь только я. Почему?

Иосиф посмотрел мне в глаза. Ему надо что-то сделать с растительностью на лице, эпиляцию, иначе он зарастет по самые глаза. И волосы из ноздрей, я слышал, есть специальные машинки для стрижки волос в носу, маленькие электрические машинки, я должен обязательно купить такую Иосифу Акбаровичу в подарок, как только получу деньги, я куплю не акции кокшайских секретных заводов, кому они нужны, эти акции, а машинку для стрижки волос в носу, секретные заводы перетопчутся, а волосы могут перекрыть доступ воздуха в легкие одного конкретного человека, моего друга Иосифа, эти волосы могут его погубить.