Арабские сны

Эта девушка, прибывшая утром во дворец, представляла для моей любви такую угрозу, какой не исходило ни от рыжей бестии Дэрьи, ни от Фатьмы, ни даже от Элены.

Рожденная свободной, дочь шаха, она имела право называться законной женой падишаха. Этого права никогда не будет у меня — обычной рабыни, ставшей фавориткой.

Слезы навернулись на мои глаза. Я с ужасом ждала того момента, когда Джахан отправится поприветствовать гостью в ее покои.

Он почувствовал перемену в моем настроении, присел и с тревогой посмотрел в мои глаза.

— У тебя слезы, любимая! — повелитель нежно провел ладонью по моей щеке. — Что расстроило тебя? Если это человек — я велю казнить его, если животное — лично заколю мечом!

Я хотела промолчать, но слова сами вырвались из моего рта, гонимые ревностью и злостью.

— Ты женишься и забудешь свою Рамаль… — мой голос задрожал.

Падишах нахмурился, наклонился и ласково поцеловал меня в соленые от слез губы.

— Этот брак — политика. Такой союз важен для государства как гарантия защиты границ от нападения османов. Здесь нет любви. Только расчет.

Я всхлипнула и отвернулась.

— Так говорить может лишь тот, кто не видел своими глазами принцессу, — прошептала я, не в силах смотреть ему в глаза, — она прекрасна, как лунный свет. Как можно не любить ее?

— Любят не лица, и не походки, и не тонкие талии, Рамаль, — снисходительно заметил Джахан, — любят душу. Я люблю твою душу. Ты — моя душа.

Недоверие все еще терзало меня, но я обернулась и посмотрела на него.

— Тогда почему я не могу быть твоей женой? Даруй мне свободу и женись на мне!

— Ты хочешь замуж? — он улыбнулся, как будто мои слова стали для него открытием.

— Конечно, хочу!

— Хорошо, — неожиданно для меня выдал Джахан. — Нам разрешено иметь четыре жены. Я возьму тебя второй женой.

— Ах, значит, первая все-таки будет она! — с жаром воскликнула я и резко села, обхватив себя за колени.

— Я обещаю тебе, что проведу с ней одну-единственную ночь, лишь для того, чтобы этот брак стал законным.

Я не могла вымолвить ни слова. Как объяснить этому средневековому красавцу, что по этому поводу думает каждая уважающая себя девушка в двадцать первом веке? Смириться и, стиснув зубы, верить, что ночь действительно будет единственной? Или устранить проблему, пока она не устранила меня?

Что ж, Джахан. Это в последний раз, когда я вступаю в бой за тебя и твою любовь. Я устала воевать с ветряными мельницами. Устала притворяться и быть кем угодно, но не самой собой. Это будет моя последняя схватка.

ГЛАВА 48

Длинная вереница девушек тянулась из зала джарийе по широкому холлу к выходу. Их словно выстроили для парада — в шеренги по две, на равном расстоянии друг от друга.

— Не толкаемся, выходим медленно и по очереди! — прикрикнул Масуд-ага, который с другими евнухами контролировал эту «эвакуацию».

Два десятка оставшихся в гареме девушек сбились в стайку в дальнем углу коридора и с жалостью провожали взглядами изгнанных рабынь. Они покачивали головами, тяжело вздыхали и перешептывались.

Я наблюдала за этой картиной, напоминающей массовую миграцию кочевых народов, с балкона этажа фавориток, стоя возле своих бывших покоев.

Одна из наложниц, которую было решено оставить, подняла на меня наполненные злобой глаза и что-то прошептала на ухо своей соседке. Я лишь скривилась в ухмылке и одарила ее ослепительной улыбкой.

С содроганием сердца я провела вчера первую половину дня, прячась за шторой на балконе шахских покоев и выслушивая речи визиря, кападжи, Эфсуншах и валиде.

С «маман» я столкнулась ранним утром в коридоре возле входа в комнату падишаха. Я как раз уходила к себе после проведенной с повелителем ночи. Ее лицо было белее снега. Зрачки расширены, челюсти сжаты, пересохшие губы покрылись трещинками и тонкой пленкой. Пальцы ее рук дрожали, хотя она и пыталась скрыть эту дрожь, пряча ладони в складках юбки.

Я не знаю, что она задумала, но решила, что ничего хорошего.

— Не вздумайте рассказывать свой бред повелителю, — шикнула я на нее, — он вам все равно не поверит, а Ахмед будет очень рад сегодня же ночью приласкать вас в своей постели. Я надеюсь, он вам понравился, не так ли? — уголки моих губ слегка приподнялись в язвительной усмешке.

— Проклятая ведьма, — просипела она мне дрожащим голосом.

— Уж куда симпатичнее был покойный Ансар-паша, — продолжила я, не обращая внимания на ее ругань, — говорили вам — берите, пока дают. Но нет. Вам принца подавай. Вот теперь ни принца, ни Ансар-паши. И лишь Ахмед с нетерпением ждет новой встречи с вами.

Лицо женщины перекосилось от ужаса. Она, пошатываясь, сделала два шага назад, гневно блеснула глазами, затем резко развернулась и почти бегом поспешила спрятаться в своей комнате.

— Прыткая дамочка, — заметила я, провожая взглядом ее спину, а затем отправилась к себе.

Оказавшись в своих покоях, я натянула темную накидку, под цвет штор на террасе шаха, перелезла через балюстраду и спряталась за тяжелой бархатной гардиной.

Спустя несколько минут пространство заполнил громкий шум, доносящийся из-за дворцовой стены.