Арабские звезды сияют ярче

Помолчали. Под настроение начал накрапывать дождик, лобовое стекло усыпали мелкие капли. Неловкая ситуация: одну не тянет оправдываться, ибо она не виновата, что стала товаром в руках его жены, второй как будто застрял между небом и землей, не имея сил сделать выбор.

– Ну, что? – встрепенулась Богдана. – Тебе в банк? Подвезти?

– Нет, я просто думаю, на какой машине нам ехать – на твоей или на моей? Я взял отпуск, надо отойти от этой истории. Так куда едем? К тебе или ко мне?

– К тебе не поеду, – категорично, как умеет только она, отказалась Богдана. – Я больше не войду в тот дом, где жила Оксана.

– Я сам не хочу там жить. Значит, едем на твоей машине. – Он пристегнулся ремнем безопасности и удивленно взглянул на нее. – В чем дело, почему стоим? А моя пусть подождет, от прокуратуры еще не угоняли автомобили. Давно гречневой каши не ел, один раз дали в ИВС.

Богдана улыбнулась, после, закусив губу, мягко выехала с парковки и помчалась, разрезая носом авто разразившийся дождь.

Договорились отметить окончание арабского дела

Ну и боевое крещение нового члена компании тоже – Вениамина, как говорится, он пришелся ко двору. Шла подготовка у Феликса, Настя взяла на себя банкет, а сначала хотели выехать на природу в деревню Вени, да заладили дожди, дело пошло к осени.

Ввалившись шумно в прихожую с двумя полными пакетами, Феликс не успел их поставить прямо на пол, замер, потому что Настя обвила руками его шею. Поцелуй… Долгий… Потому что не виделись целый день. Потому что молоды, поженились не так давно, еще и года нет их семейному счастью, а встретились при весьма неромантических обстоятельствах, длительного конфетно-букетного периода у них не было. Сейчас оба совмещают все не пройденные этапы.

На кухне Настя перекладывала из сумок что-то в холодильник, а что-то на стол, ведь скоро придут гости. Феликс пил воду, разглядывая юную жену, заметил:

– Классное платье… Особенно расстегнутый ворот…

– Как всегда, шутишь? А я старалась.

– Не понял.

Настиному возмущению не было конца:

– Смеешься? Это твоя рубашка. Ты сказал, что не будешь ее носить, брюки тоже твои, которые порвались, я переделала в домашнюю одежду

Настала его очередь изумиться:

– Вот это да! На той машинке, которую рукой крутят?!

– На этой машинке шила моя прабабушка сто лет назад! Она до сих пор как новая. Режь колбасу, только не толстыми кусками, а тоненько.

Феликс послушно вооружился ножом, положил деревянную доску на стол, начал резать колбасу, бормоча:

– Какая полезная жена… Я сделал правильный выбор, я большой-большой молодец…

– Я же просила – тоненько, – расстроилась Настя, глядя на грубую работу. – Режь лучше хлеб, все ваши опера любят почему-то толстые куски.

– Звонят, я пошел открывать. Веник сказал, что придет с девушкой!

Но пришел Павел с Тамарой, самое смешное, что между ними – ничего нет, а ведь видно: оба симпатизируют друг другу, но им чего-то не хватает. Потом прибежал Женя. Дело пошло быстрей, стол накрывали споро. Наконец раздался звонок, Феликс пошел встречать и вытаращился:

– Дюймовочка!

Она смутилась, круглые глазенки опустила – сама невинность, если не знать, что стырила охотничий нож в квартире Орлика. Вениамин держал корзинку с деревенскими дарами, которые дружно нарезали на кусочки. Сели за стол, подняли рюмочки, женщины бокальчики с шампанским, чокнулись.

– Настя, просто мастер, – похвалила Тамара, пробуя яства.

– Вы мне льстите, – улыбнулась та. – Павел Игоревич, Феликс рассказывал мне, какое интересное дело вы провели, я не все поняла, но здорово.

– А я подозревал Маслову, – сказал Женя.

– Я тоже, – поднял руки Вениамин.

– Мне бы вашу прозорливость, – забрюзжал Феликс. – А я всех подозревал, никого не выделяя. Вот ни на йоту не выделяя.

– Подозревать вы можете, сколько угодно и кого угодно, – сказал Павел, – даже знать, быть уверенным, что перед тобой сидит преступник. А где доказательства? В этом смысле Богдана была права, заставляя нас найти не только преступника, а доказательства, что именно этот человек пошел на преступление. Она запустила машину, которую уже было не остановить. Нам подсказывали, кто и что из себя представляет, но доказательств ведь не было. Оксана отлично лавировала – говорила правду на девяносто процентов, которую легко проверить и убедиться в кристальной честности. Меня одно удивляет в ней: ни разу не прокололась – ни на опознании, ни позже, ни во время наших бесед. Но суть оказалась в десяти процентах, так-то, а проколы обнаружились в действиях.

– А как вы поняли, что это Маслова, а не кто-то другой? – интересовало Настю. Она успевала и слушать, и подкладывать гостям кусочки.

– Когда человека заносит, он уже не контролирует себя, – объяснял Павел. – Например, мне было непонятно, как она могла дружить с Орликом, который ее туда отправил – вот он ее прокол. А Орлик, кстати, отодвинул Оксану от себя, солгав Женьке, будто навещает она его раз в год. Было много мелочей, они просто не складывались. И апофеоз глупости – молоток, которым ударила сначала Нютку, потом Будаева…