Арабские звезды сияют ярче

Голова Будаева сама по себе закивала без слов, он не успел отреагировать по-другому, опомнился – поздно, уже согласился. Осознав, что дал согласие фактически на авантюру, Спартак Маратович засомневался: а правильно ли он поступил? Однако между «правильно» и «деньги» мало кто выбирает первое, к сожалению. Черт – семья, дети, уже и внуки есть, к тому же ребята должны зарплату получать регулярно… Ну, раз так, настала пора отбросить сомнения и с ходу брать быка за рога:

– В таком случае, позвольте задать несколько вопросов о Гришак…

– Обязательно, но в другой раз, – обрубила его профессиональный экстаз Богдана. – Мало ли, что мне чудится-кажется, я не хочу, чтобы из-за моих ошибочных показаний пострадал невиновный человек, поэтому! Вам предстоит самому разобраться, за такие деньги это будет справедливо. Надеюсь, не надо напоминать, что Маслову о моем визите…

– Не надо.

– До встречи, – впервые улыбнулась она.

Зубы белые, крупные, ровные, губы страстные… м-да!

Ижевская поднялась и прошла к двери, как царица после коронации, вопрос Будаева застал ее, когда она взялась за дверную ручку:

– Ну, хоть скажите, что за человек была ваша Гришак?

– Дрянь, – одним словом, не оборачиваясь, охарактеризовала убитую Богдана Ижевская и, не дополнив ни слова, вышла.

Спартак Маратович откинулся на спинку кресла, всего несколько секунд сидел, словно пришибленный, затем подался вперед и взял конверты. Две штуки баксов! Хорош улов за полчаса, однако везение предстоит отработать, а это не шашки сыграть. Перелистывая купюры, он сознался самому себе:

– Кажется, я выглядел идиотом.

М-да, нетипичная история. Будаев подхватился и ринулся к окну, в щель между штор он кинул взгляд вниз. Минуту спустя увидел Богдану Ижевскую, та подплыла к иномарке цвета бордо, неожиданно обернулась, подняла голову и эдак с томной ленью помахала ручкой в перчатке по локоть. Видеть его она не могла – исключено. Откуда же знала, что он стоит у окна? Интуиция, что ли? Тогда она ведьма, надо полагать.

Бордовый автомобиль унес Ижевскую вдаль, а Будаев двинул назад к своему столу, серьезно озадачившись. Вот страсть как интересно: какое дело шикарной диве до алкашки-утопленницы с проломленной головой, якшавшейся с такими же маргиналами? Да у них там, на дне, страсти кипят – любая мелодрама по телику детским садом покажется. Какой-нибудь ханурик саданул Гришак топориком за вредность, ведь и Маслов, и Богдана отзывались о ней негативно, значит, кого-то вывела из себя, но! В данной истории есть приманка – да-да-да. Одно то, что заказчики, мягко говоря, специфичны, уже стимул тряхнуть стариной. Нет, если люди жаждут отдать бабки два раза за одну и ту же работу, к тому же с процентами, – пожалуйста.

– Ладно, пани Ижевская, принимаю твои условия, – сказал он вслух. – Только учти, если убила алкашку Гришак ты, обещаю: сядешь и надолго.

Перво-наперво Будаев взял трубку и позвонил приятелю, чтобы тот договорился с Тереховым о встрече, в данном деле не грех воспользоваться государственными структурами. Впрочем, теперь и он готов оказать содействие, если что.

ОАЭ, Фуджейра, спустя десять дней

Находясь на заднем сиденье – женщинам в Эмиратах разрешено садиться в автомобили только назад, – Наджия немного наклонила голову, вглядываясь в лобовое стекло, чтобы понять, куда ее привезли. И не понимала.

Автомобиль въехал на территорию двухцветного особняка, слепящего под ярким солнцем на фоне голубого неба белизной и ровным, мягким терракотовым тоном. Особняк гармонично совместил и две далекие друг от друга культуры: восточные архитектурные традиции с колониальным стилем дикого Запада, тем не менее, осталось ощущение, будто этот дворец игрушечный и поднялся со страниц книжки сказок по велению джина из лампы. Наджию пугал дворец и все, что с ней происходило, пугало.

Она вообще ничего не понимала – зачем ее перевозили из страны в страну, зачем дали новое имя, не соизволили познакомить с двумя сопровождающими арабами, внушающими животный ужас, как выяснилось, безосновательный. В основном они пользовались жестами, приносили еду, одежду, показывали, когда ей на выход, фотографировали, перевозили, при этом не позиционировали себя с жлобским превосходством, с каким сталкивалась раньше. Впрочем, когда ничего не говорят, только заставляют слепо подчиняться, ждать добра глупо, даже если хорошо кормят. Наджия приготовилась к самому худшему варианту для себя, крайняя точка которого – смерть, возможно, это приемлемый выход для нее, но уж точно не лучший.

Автомобиль остановился у мраморных ступеней, ведущих к парадному входу, араб из особняка открыл дверцу, Наджия поняла, что ей приказывают выйти. Поправив никаб – эта штука постоянно норовила сползти с головы, она опустила одну ступню на землю, то есть на мраморную плиту с узором, такими плитами выложен двор, и провела взглядом по фасаду особняка. Что хотела увидеть? Наверное, людей. Но никого не заметила в длинных окнах, тогда вышла из машины и, когда араб протянул руку к входу, приглашая войти, обреченно прошла внутрь.