Арабские звезды сияют ярче

– Вы что мне прислали?.. Я не занимаюсь растлением малолетних, мне нужен мужик, молодой самец! Чтобы захотелось с ним трахаться! Или я непонятно вам свои пожелания изложила?

Оксана опустилась на кровать и разревелась, в очередной раз ей стало жалко себя, жалко затраченных сил. Она чувствовала себя одинокой, заброшенной в это мерзкое место, пахнущее индийскими благовониями и сигаретами, ее раздавил обман. А обманула Оксану сама жизнь, казавшаяся очень простой, с доступными функциями, помогающими построить свой мирок, и теперь наказавшая за хрупкие заблуждения.

В номер кто-то вошел, она лишь слегка приподняла зареванное лицо. Это был молодой длинноволосый парень в махровом халате лет тридцати, не красавец, но и не урод, в общем, сойдет. Нет, она не передумала, потому что боль… Видя, что клиентка не отказалась от него, парень открыл шампанское налил в бокалы, один протянул ей. Оксана выпила залпом, пузырьки ударили в нос, она зажмурилась, вытирая мокрые губы. И вдруг он спросил, не окрашивая свой вопрос никаким чувством, за что ему большое спасибо, хуже нет, когда разыгрывают сочувствие:

– Что, муж бросил?

– Почти, – выдавила она.

– Ясно, любовницу завел, – догадался парень. Она лишь слабо кивнула. – Это пройдет. Ну, давай будем лечиться?

Он сбросил халат и кинул его на кресло. А парень ничего, действительно самец, да и стоит недешево. В жизни все стоит дорого – любовь, ненависть, дружба, вражда, предательство и много всякой всячины, которая вовсе не нужна, но так хочется забрать эту ненужность, забывая о цене. А цена не стоит товара, жаль, что разбираться в стоимости начинаешь слишком поздно.

Механически, словно робот, Оксана стала раздеваться, возникло чувство неловкости, она попросила выключить свет. Самец предложил оставить одно настенное бра, чтобы не заблудиться в темноте. Не заблудиться… Верно, она уже заблудилась…

Теперь поняла, для чего зеркала прикреплены к потолку. Она смотрела на себя, на свои раздвинутые ноги, на его спину и ритмичные движения зада, повторяя про себя: «Я заблудилась… заблудилась…»

Все это было сегодня. Оксана раскаивалась? Не-а. Пришел муж, как приходил когда-то – вовремя. Сели ужинать. А говорить не о чем. Арсений включил телевизор, оставил канал с соревнованиями по легкой атлетике, он просто забыл, что жена не любит шум спортивных состязаний. Замечания ему Оксана не сделала, по привычке подложила на его тарелку еды и встала, собираясь уйти.

– Ты сегодня не едешь к маме? – поинтересовался он, но таким дежурным тоном, лишь бы спросить, отчего ее перекосило.

Больная мама – это предлог уйти, когда Арсений дома. С мамой договорилась, что та будет врать мужу о своей тяжелой болезни.

– Нет, не еду, – вяло выговорила она и сама удивилась своему скрипучему голосу. – Сегодня мне нездоровится… голова болит.

– Да? Ты просто устала.

И ноль беспокойства. Хоть бы для отмазки изобразил… Оксана ушла в гостиную, именно для отмазки положила на столик таблетки и поставила стакан воды. Легла перед телевизором, задавая себе один вопрос: что делать?

Настал знаковый день – свидание с Богданой

Рвались все ребята – как же пропустить беседу с загадочной и весьма непонятной дивой? Павел допустил только Феликса, да и то в качестве «писаря», мол, протокол пусть ведет, остальным – отдыхать. Вениамин отпросился на пару дней, чтобы съездить в деревню за продуктами, конечно, он был отпущен.

– Паша, она меня видела в ресторане, – предупредил Феликс.

– И что? – улыбался Терехов. – Это было давно, к ней, думаю, клеится много мужиков, всех не запомнишь. Ладно, раз смущает несравненная Богдана, пославшая тебя далеко… голову ниже опусти и пиши себе.

– Смотри, Паша, чтобы она тебя не послала, эта может.

– Я при исполнении, не дамся.

И вот в дверном проеме остановилась Богдана… пугающе красива, сравнение с журнальной картинкой не в пользу журнала. Да-да, нечто роковое обозначилось в этом умном лице, нечто сжигающее в ярких глазах и насмешливое в губах. Статная. Свободного кроя рубашка белого цвета с закатанными рукавами только подчеркивала стройность, хотя она отнюдь не худосочная. И брюки цвета морской волны, и длинные до плеч серьги, и массивные браслеты на запястьях не только украшали и придавали яркости, а делали ее какой-то недосягаемой.

Однако и недосягаемые совершают преступления, а Богдана претендент, так сказать, не объявленная подозреваемая, но какой мотив ей припечатать? Сейчас Павел намеревался предпринять попытку вытащить мотив из нее. Он предложил ей присесть напротив (на горячий стул), начал с Нютки:

– Мы расследуем убийство Анны Гришак и ее тети… – Богдана и бровью не повела, выдержка – позавидуешь, Терехов продолжил: – Вам известно, что тетю Анны тоже убили?

– Известно.

– От кого вы получили информацию?

– Можно я не буду называть свой источник?

– Видите ли, вы не должны ничего скрывать от следствия, иначе придется привлечь вас за отказ от дачи показаний.

Папа говорил: следователь может нести на допросе все, что угодно – любую ахинею, лишь бы она работала на результат.