Арабский Геродот

Как бы то ни было, сведения, полученные Масуди о походе русов на мусульманские земли в 913—914 гг., а также воспоминания о том, что он слышал о них во время пребывания на сирийско-византийской границе, стимулировали его интерес к русам и способствовали сбору путешественником всевозможных известий об этом народе. Расспрашивая людей, что-либо знавших о русах, Масуди пришел к выводу, что они представляют собой одну из составных частей славянства, о котором нашему автору доводилось читать в сочинениях некоторых арабо-мусульманских географов. Территорию, занимаемую русами, Масуди локализует на самом востоке славянской общности, западнее земли хазар. Важнейшим географическим объектом, связанным с Русской землей, Масуди считает море Бунтус (Черное), которому впервые в арабо-мусульманской географической науке он дает название Русского моря, «ибо никто, кроме русов, по нему не плавает». Видимо, наш географ не изобрел это название, но узнал его от арабо-мусульманских купцов, которым приходилось ходить по этому морю. В арабо-мусульманском мире русы славились как отважные воины и мореплаватели, о чем свидетельствует уже приведенный нами рассказ Масуди об их походе в Прикаспье. Наш автор также считал, что русы совершают путешествия с торговыми целями в Константинополь, Рим и Андалусию. Более того, Масуди полагает, что неизвестный народ, совершивший в 912 г. нападение на берега Андалусии, был именно русами, причем это обстоятельство, с его точки зрения, подтверждается тем, что море Бунтус (Черное) соединено с Океаном, омывающим всю Ойкумену. Относительно связи Черного моря и Океана Масуди заблуждался, а что касается неизвестного народа, совершившего нападение на Андалусию, то это, видимо, были норманны, однако нельзя отрицать возможности экспедиций русов в составе разноплеменных дружин в Италию и на Иберийский полуостров в целях захвата добычи и ведения торговли с местным населением. Интересно отметить также то, что Масуди известно имя некоего самого могущественного среди славянский царей Дира, владетеля обширных городов, куда приезжают с различными товарами мусульманские купцы. Было бы заманчиво отождествить этого Дира с соправителем Аскольда, упоминаемым в Повести временных лет, однако прямых доказательств этому, разумеется, сейчас уже нет.

Масуди многое известно о погребальных обычаях славян и русов. Его интерес к этому весьма понятен, так как он считал такие обряды одним из проявлений религиозной жизни народов и обращал на это первостепенное внимание, где бы ни находился. Сведения о погребальных обрядах славян и русов Масуди получил от того же информатора, который описывал ему хазарскую столицу Итиль. Русы и славяне составляли значительную часть населения города, и об их обычаях было хорошо известно приезжавшим туда мусульманским купцам. Масуди сообщает, что русы и славяне-язычники сжигали вместе с покойником его оружие, украшение и лошадей. Если умирал муж, то вместе с ним сжигали заживо его жену. В случае, если покойный был холостым, его женили после кончины, и новую жену также предавали мучительной смерти. Несмотря на это, говорит путешественник, женщины стремятся к тому, чтобы умереть в огне погребального костра, ибо, по их мнению, такая гибель обеспечивает блаженство в загробном мире. Обладая ко времени пребывания на Кавказе значительным кругозором и опытом странствий по многим странам, Масуди отмечает, что у индийцев также существует обычай сжигать мертвых.

Читатель, видимо, уже обратил внимание на то, что вслед за Масуди мы постоянно упоминаем термины «славяне» (по- арабски «сакалиба») и «русы» («рус»), подчеркнув уже, что Масуди считал русов частью славян. Основываясь на данных более ранних арабо-мусульманских источников, можно предположить, что ученый не сразу пришел к такому выводу — ведь предшественники Масуди генетически не связывали славян и русов между собой. Это объясняется тем, что далеко не все славянские племена входили в состав Русского государства. Восточных славян, плативших дань киевскому князю, стали называть русами, а прочие славянские племена арабо-мусульманские географы обозначали термином «сакалиба».