Арабский мир в эпоху «Тысячи и одной ночи»

С последним высказыванием Пророка относительно шайтана связана еще одна история об Ибрагиме аль-Мосили, отце Исхака, которую он сам рассказывал о себе. Надо сказать, что отец и сын были известными музыкантами. Даю перевод этой истории в некотором сокращении. «Я попросил ар-Рашида, – рассказывает Ибрагим, – позволить мне провести день со своими женщинами и братьями. Он дал мне две тысячи динаров и предоставил день отдыха для меня в следующую субботу. Я позаботился о том, чтобы приготовили мясо, вино и прочие продукты, а также велел дворецкому закрыть дверь и никого не впускать. Однако, пока я сидел в комнате, где мои слуги выстроились передо мной полукругом, вошел и приблизился ко мне один шейх. Это был почтенный, достойный и приятный лицом старик. Он носил короткие хуффы[202]. На нем были две мягкие накидки, на голове – калансува (шапка особой формы). В руке шейх держал посох с серебряным набалдашником. От его одежды исходил тонкий аромат. Меня переполнял гнев из-за того, что дворецкий впустил незнакомца, но на приветствие старика в весьма обходительной манере я ответил подобающим образом и пригласил его присесть. Тогда шейх начал рассказывать мне предания, истории о войне, декламировать стихи. Мой гнев улегся. Мне показалось, что слуги не осмелились бы впустить его, если бы не были очарованы его учтивостью и обходительностью. Я спросил, не желает ли он отведать мяса. Он не пожелал. «А вина?» – спросил я. «Да», – ответил он. Мы выпили по полной чаше, и он сказал: «О, Ибрагим, не дашь ли ты нам послушать некоторые образцы искусства, в котором ты превзошел людей своей профессии?» Меня разозлили его слова, но я сдержался, взял лютню и стал играть и петь. Он же хвалил меня: «Ты отлично поешь, Ибрагим». Я разозлился еще сильнее и подумал про себя: «Он не довольствуется тем, что пришел сюда без разрешения и попросил меня спеть. Он кличет меня по имени и ведет себя недостойно». Старик же продолжил: «Не исполнишь ли ты нам что-нибудь еще? Если согласишься, мы тебя вознаградим». Я снова взял лютню и запел с особым старанием в связи с его замечанием о вознаграждении. Шейх пришел в восторг и молвил: «Ты прекрасный исполнитель, о маэстро Ибрагим, – затем добавил: – Не позволишь ли ты спеть своему покорному рабу?» – «Как хочешь», – ответил я, но не придал значения его желанию спеть после меня. Старик взял лютню и заиграл. О, Аллах, я подумал, что лютня в его руках заговорила на прекрасном арабском языке. Он запел стихи:

В моем сердце – рана! Кто даст мне взамен другое сердце без раны?

Рассказчик был поражен. Он онемел от восторга и сидел не шелохнувшись. А этот странный шейх, после очередного исполнения, научил рассказчика играть чарующую мелодию (которой впоследствии тот привел в восторг своего покровителя, халифа) и исчез. Ибрагим схватился в тревоге за меч. Он изумился еще более, когда обнаружил, что привратник не видел, входил ли в дом незнакомец или покидал его. Однако привратник слышал голос незнакомца за стенами дома, сообщивший, что он был Абу-Мурра (шайтан)[203].

Ибрагим аль-Мосили, его сын Исхак и Мухарик[204], ученик Ибрагима, пользовались большой известностью среди арабских музыкантов и выдающихся деятелей эпохи правления Харуна-ар-Рашида. Исхак аль-Мосили рассказывал об отце, что, когда ар-Рашид взял его на службу, то дал ему 150 тысяч дирхемов и назначил ему ежемесячную пенсию в 10 тысяч дирхемов, помимо разовых подарков (один из которых, как утверждается, достигал стоимости в 100 тысяч дирхемов за единственную песню). Пищу Ибрагиму готовили всегда из продуктов, производимых в его хозяйствах. Каждый день на его кухню доставляли три овцы, помимо битой птицы. Каждый месяц ему выделялись 3 тысячи дирхемов на закупку фруктов, благовоний и т. д., а также тысяча дирхемов на одежду. «При всем этом, – сообщает сын, – отец умер, оставив не более трех тысяч динаров, сумму, недостаточную для оплаты его долгов, с которыми я рассчитался после его смерти»[205]. Ибрагим происходил из Персии, из знатной семьи. Обычно его называли Надим (собутыльник), он был любимым компаньоном ар-Рашида во время распития вина. Сына Ибрагима, пользовавшегося расположением аль-Мамуна, называли не иначе как «сыном Надима». Ибрагим оставался самым знаменитым музыкантом своей эпохи, по крайней мере, до приобретения известности его сыном[206].

Исхак аль-Мосили особенно прославился как музыкант, но он также был хорошим поэтом, писателем, обладал незаурядным умом. Он удостаивался наибольшего денежного вознаграждения со стороны аль-Мамуна и прожил долгую жизнь. Но задолго до своей смерти он ослеп[207].