Арагон

— Ты хоть понимаешь? Отец приказал мне убить любого, у кого есть хоть какие-то подозрения на магию! А тут — ребенок, сестра моей матери и целая деревня, владеющая магией! Я нарушил приказ!

— Но…

— Мне сложно выбрать сторону. Тот мальчишка, Флавио, заслужил смертный приговор, но они — невинные люди. Что ты прикажешь мне делать?

Приказать я всегда могла. Но сейчас — лишь молчала в ответ на пламенную тираду принца. Воздух сверкал от холода, или от напряжения?

— Вы расскажете о них отцу? — мрачно спросила я.

Адриан засмеялся. Я осторожно сделала шаг назад, впервые увидев такой внезапный переход от злости к смеху. Он точно примерз. Срочно, спасать разум принца от холода!

— Ты вообще меня слушал? Конечно — нет! Я продолжаю нарушать его правила, ведь не хочу идти по его стопам! Поэтому все, что мы видели — это горы, и больше ничего, понятно?

Я облегченно кивнула. Он ничего не расскажет! От радости хотелось броситься к Адриану, но я притормозила, поняв, что напугаю его этим, и не дай Бог, реакция сработает, прибьет еще.

До трещины мы дошли уже молча, каждый думая о своем. Не знаю, о чем думал принц — не иначе как о том, что высказал, но лично я — о еде. Утренний завтрак был не сытным, в гостях нас покормить и не подумали. А время двигалось к вечеру. Бросив взгляд наверх, я увидела, как появляются первые яркие звезды на небосводе.

Стало еще холоднее, и, не чувствуя уже пальцев, я хотела шагнуть в трещину, как услышала голос принца:

— Никому не рассказывай о том, что мы видели сегодня и узнали.

Я молча кивнула и мой желудок согласился в ответ, громко буркнув, портя всю эпичность ситуации. От неловкости я прыгнула в трещину, споткнувшись, вывалилась с нее.

Рядом вскочили рыцари, которые успели хорошо устроиться. Шлемы были беспечно позабыты и разожжен костер, в который я чуть и не рухнула, между прочим! Да в придачу — на меня направили десяток остриев мечей. Я залюбовалась этой картиной — в клинках отражались огни костра.

— Мар? — раздался голос Рикардо, и я ему несказанно обрадовалась, оторвавшись от бликов на мечах.

Оружие было опущено, и до меня дошел запах жареного мяса. Я жадно уставилась на костер, над которым не сразу увидела внушительный кусок оленины.

Брат у меня был из сообразительных, поэтому догадался подать мне руку, чтобы я перестала сидеть на холодной земле, и передал кусок мяса. Устроившись на чей-то алой мантии, я вгрызлась в оленину, глядя, как из трещины следом за мной выходит Адриан. Что-то он долго, однако.

Он оглядел комфортно устроившихся рыцарей вокруг костра, жующих несчастного прожаренного оленя, и улыбнулся. Похоже, холодный настрой он оставил по ту сторону.

Я помахала ему рукой, призывая поесть, но он лишь отвел взгляд и отошел к рыцарям. Ну и… ладно. Мы и так слишком долго сегодня друг друга терпели. Рядом уселся Рикардо.

— Что произошло? — спросил он тихо.

— Никому только не рассказывай, — сказала я, — Но мы видели Алисию.

— Что? — удивленно моргнул Рикардо.

— Она осталась у своей семьи, там. У нее все хорошо.

Брат уставился на костер, раздумывая.

— Ты знал, что она… — я замялась, не зная, стоит ли говорить брату, — ведьма?

Рикардо качнул головой. Не знал, но удивленным не выглядел.

— Не знал. Если подумать — я ее вообще не знал. Мы не особо были близки. Она всегда как тенью ходила, потерянная.

Крыть было нечем. Я уставилась на огонь, словно ожидая ответы от него. А было бы здорово, если можно было бы разговаривать с пламенем. Вспомнился дракон, потерявший подобных себе на войне. Аппетит резко пропал. Алисия понимает, что скоро будет бойня. И тогда-то моё видение исполнится. Можно ли это предотвратить? И если я не смогу этого остановить — на чьей стороне быть мне? На стороне магии, частью которой являюсь сама, или Арагона, который стал мне почти родным домом? И люди, окружающие меня сейчас, незаметно стали мне очень близки. Осознав это, я начала понимать чувства Алисии и ее желание остаться со своей семьей — на своей родной земле.

ГЛАВА 9

Комната сгущалась мраком, и казалось, что воздух потрескивал от холода. Алый балдахин покоев постепенно покрылся изморозью, как покрылось сердце принцессы жилками проклятья.

Она не знала свою мать, что бросила ее однажды у ворот замка. Она не знала ту женщину, что молча горела на костре. Она знала лишь своего отца — который принял ее, вырастил и обещал светлое будущее. И сердце ее сопротивлялось — она не понимала, почему желает смерти тому единственному человеку, который всегда был рядом. Но как бы сильна не была Изабелл, проклятье было в крови, что досталась ей от матери.

Забившись в угол кровати, Изабелл держалась за голову, сопротивляясь чужеродным мыслям.

— Пусть все прекратится, — повторяла принцесса, пытаясь перебить хор мыслей. С каждым днем их становилось больше. И больше. Изабелл сама не заметила, как они, злостные мысли, поселились в ее голове.

«Отомсти и станет легче»

Станет ли легче? Как бы сильно человек не сопротивлялся — от себя не убежать, как и от своих мыслей, что даже были не его. А что, если перестать бороться?