Арахна

— Ради всего святого, господа, — запричитал Джеймисон, хватая нас за руки. — Я не могу! Вы еще не все слышали!

— Тогда рассказывайте быстрее! — сказал Харборн. — Дорога каждая секунда.

— Я побежал за лестницей. Когда я вернулся с лестницей, джентльмены, лампы были потушены.

— То есть свет погас?

— Я поднялся по лестнице, посмотрел в окно и увидел… как описать то, что я увидел?

— Не тяните! — закричал Харборн. — Что это было?

— Там было существо, сэр… похожее на зеленого паука — только этот паук был вдвое больше футбольного мяча!

Мы с Харборном со значением переглянулись.

— Вы немного расстроены, Джеймисон, — сказал я, положив руку ему на плечо. — Оставайтесь здесь и ждите нас.

Привратник уставился на меня.

— Вы мне не верите, — выдавил он. — Вы пойдете туда, ничего не подозревая. Но я готов поклясться на Библии, что видел самое жуткое существо на земле. Паук пополз в угол лаборатории.

Харборн, стоя у двери, нерешительно обернулся.

— Какой угол, Джеймисон? — спросил он.

— Северо-западный, сэр. Я мельком увидел его, когда он пополз за перегородку.

— Но как вы смогли разглядеть паука, если света не было? — спросил Харборн.

Привратник удивился.

— Это не приходило мне в голову, сэр, — в замешательстве произнес он. — Думаю, там что-то светилось — что-то вроде банок с фосфором.

— Пойдем! — сказал мой приятель, и мы без лишних рассуждений побежали вниз по лестнице на площадь.

Веселый луч света падал из домика, прорезая черные тени под аркой. Мы поняли, что привратник в панике позабыл запереть дверь сторожки. Мы вбежали во внутренний двор, где нас встретил холодный, влажный ветер с реки. Ночь выдалась очень темная, ветер гнал по небу чернильно-черные тучи, и бактериологическая лаборатория казалась на их фоне квадратным пятном темноты.

— Вот и лестница, — внезапно сказал Харборн. Мы остановились, не зная, что предпринять.

— Попробуй дверь, — предложил я.

Мы подергали ручку, но дверь, видимо, была заперта. Мы оказались в затруднительном положении. Харборн поднялся по лестнице и заглянул в окно лаборатории, но увидел лишь непроницаемый мрак.

— Нужно сломать дверь, — сказал я. — Замок не очень прочный.

Мы дружно приложились плечами к двери, замок затрещал и поддался. Затем я ударил ногой чуть повыше замочной скважины, и дверь распахнулась. Мы сразу почувствовали странный запах.

— Разбитые пробирки, — пробормотал Харборн. — Выключатель на противоположной стене, у книжного шкафа. Нужно идти прямо туда.

Мы осторожно шагнули в темноту, и на третьем-четвертом шаге под ногами заскрежетало стекло. Я поскользнулся на чем-то липком и невольно содрогнулся. Секунду спустя я услышал возглас отвращения.

— Стена вся мокрая! — сказал Харборн.

Он нашарил выключатель и поспешно включил свет.

О Господи! Как описать картину, представшую перед нашими глазами? Я никогда не видел такого хаоса. Страшный беспорядок говорил о том, что в лаборатории произошла какая-то яростная схватка.

На первый взгляд могло показаться, что здесь буйствовал помешанный. Это была сцена бессмысленного разрушения. На полках практически не осталось ни одной целой банки, бутылки или пробирки. Весь пол был усеян осколками, буквально плававшими в разлитых растворах и консервантах. Дверь шкафа, где хранились образцы бацилл, была распахнута настежь, стекло разбито. Бесценное содержимое, предположительно, следовало искать среди сотен предметов на залитом реактивами полу.

Книжные полки также опустели — книги были разбросаны повсюду, словно их использовали в качестве метательных снарядов. Огромный том застрял в стекле светового фонаря в центре потолка. В деревянной перегородке торчал ланцет, и наводящая на самые ужасные мысли красная полоса соединяла его с красной лужей на полу. Стол был опрокинут, две лампы над ним разбиты. Но мы нигде не увидели тела профессора Брейма-Скепли. Его шляпа и шуба по- прежнему висели на вешалке у входа.

Некоторое время мы молча рассматривали жуткую картину.

— Что это за следы на стене? — заговорил Харборн. — Они еще влажные. И где профессор?

Следы в форме неровных колец, на которые он указывал, шли от красной лужи на полу по всем четырем стенам и поднимались вверх, где тени абажуров не позволяли их разглядеть. Я потянул вниз один из светильников, повернул его абажуром вверх — и то, что я увидел, вызвало у меня внезапный приступ тошноты.

Следы доходили до самого верха стены и продолжались на потолке. На раме светового фонаря виднелся красно-коричневый отпечаток человеческой руки!

— Брось это! — хрипло сказал Харборн. — Если мы за- держмся здесь, у нас не хватит мужества заглянуть за перегородку.