Арахна

На дептфордском шоссе в Ист-Энде, у самой реки, расположены трущобы, самые отвратительные в Лондоне. Однако в самом центре этих трущоб еще сохранились превосходные старые дома, в которых в давно прошедшие времена жили богатые коммерсанты. В одном из таких полуразвалившихся домов проживает семейство неких Уилсонов, вот уже, наверное, не менее сотни лет. Насколько я понимаю, раньше они вели торговлю в Китае, но потом дело развалилось, они вернулись в Англию — это было в прошлом поколении — и стали жить в своем старом доме. В последнее время семья состояла из Горацио Уилсона, его жены, двоих детей — сына и дочери — и младшего брата Горацио — Теобольда, который поселился с ними после возвращения из заморских стран.

Около трех лет тому назад тело Горацио было найдено в реке. Он утонул, и, поскольку было известно, что он много пил, все решили, что он просто оступился и упал в воду. Через год его жена, у которой было слабое сердце, умерла от сердечного приступа. Мы знаем, что это именно так, потому что доктор произвел тщательный осмотр, принимая во внимание заявление дежурного полицейского и сторожа на одной из барж, стоявших на Темзе.

— Какое заявление? — остановил его Холмс.

— Да были всякие разговоры, что в старом уилсоновском доме слышались какие-то крики. Но ведь ночью на берегах Темзы всегда стоит туман, они могли и ошибиться. Констебль, описывая то, что он слышал, говорил, что это был вой, от которого кровь стыла в жилах. Если бы он служил в моем подразделении, я бы ему внушил, что блюститель порядка никогда не должен употреблять подобные слова.

— Который был час?

— Десять часов вечера, как раз в то самое время, когда умерла эта женщина. Это просто совпадение, ведь нет никакого сомнения, что она умерла от сердечного приступа.

— Продолжайте.

Лестрейд достал свою книжечку и некоторое время перелистывал страницы, что-то там выясняя.

— Я уточняю факты, — сказал он. — Вечером семнадцатого мая дочь решила развлечься и отправилась в сопровождении служанки на представление, которое давалось с помощью волшебного фонаря. Вернувшись домой, она обнаружила своего брата, Финеаса Уилсона, мертвым; он умер, сидя в кресле. Финеас унаследовал от матери бессонницу и больное сердце. На этот раз не было никаких разговоров о криках или воплях, однако выражение лица покойного заставило местного доктора вызвать судебного эксперта для проведения обследования. Наш врач подтвердил, что причиной смерти было сердце, и добавил, что в этих случаях лицо умирающего искажается, на нем появляется выражение ужаса.

— Совершенно верно, — заметил я.

— Так вот, все эти события так подействовали на дочь Уилсона Джанет, что она, по словам ее дядюшки, собирается продать дом и все остальное и уехать за границу, — продолжал Лестрейд. — Я так думаю, что это естественно. Смерть хорошо похозяйничала в семействе Уилсон.

— А что же дядюшка? Вы, кажется, говорили, что его зовут Теобольд?

— Ну, я так думаю, что вы завтра утром обнаружите его у своих дверей. Он явился ко мне в Скотланд-Ярд в надежде на то, что полиция поможет ему утишить страхи его племянницы и уговорить ее смотреть на вещи более разумно. Однако у нас есть более важные дела, чем успокаивать истеричных молодых девиц, и я посоветовал ему обратиться к вам.

— Вот как! Ну что же, вполне естественно, что ему совсем не улыбается расставаться с этим домом, в котором он чувствует себя так уютно. Тем более что это бессмысленно.

— Нет, дело совсем не в том, что ему это не нравится. Уилсон, по-видимому, очень привязан к своей племяннице и заботится исключительно о ее будущем. — Тут Лестрейд сделал паузу, и его лисья физиономия расплылась в улыбке. — Этот мистер Теобольд немного не от мира сего, надо сказать. Много видел я на своем веку странных профессий, но такого еще не встречал. Он дрессирует канареек.

— Это известная профессия.

— Правда? — Всем своим видом излучая раздражающее самодовольство, Лестрейд поднялся со стула и потянулся за шляпой. — Сразу видно, что вы не страдаете бессонницей, мистер Холмс, — сказал он. — Иначе вы бы знали, что канарейки, которых дрессирует Теобольд Уилсон, совсем не похожи на обыкновенных. Спокойной ночи, джентльмены.

— Что, черт возьми, он хочет этим сказать? — спросил я, в то время как полицейский сыщик пробирался сквозь толпу к выходу.

— Только то, что ему известны какие-то обстоятельства, которых мы с вами не знаем, — сухо отозвался Холмс. — Однако не будем строить догадки, для аналитического ума это бессмысленное занятие, оно может направить по ложному пути, поэтому подождем до завтра. Впрочем, могу сказать, что я не собираюсь тратить время на дело, которое, как мне кажется, скорее в компетенции священника.