Арамус

— Связь действительно была. Мой член отлично поместился в твоей киске. Вот и все. Мы просто сняли сексуальное напряжение.

Она ударила его, будто ее маленький кулачок мог причинить боль.

— Ты, мать твою, использовал меня для секса.

— А чего еще ты ожидала?

Чего-то большего, нежели бессердечное пренебрежение.

— Хотя бы немного уважения.

— Ты человек.

— Ну и что? Несмотря на попытки притвориться, будто у тебя нет ничего общего с людьми, ты тоже человек, пусть и наполовину. Я вполне заслужила, чтобы ты проявил хоть какую-то толику уважения и вежливости. Мы были близки. Я не занимаюсь сексом с кем попало.

— Это твоя проблема. Я ничего тебе не обещал. У меня был голод, который ты с готовностью утолила.

Райли все никак не могла смириться с его холодностью и бесчувственностью.

— Придурок.

— Оскорбления ни к чему.

— Ох, ты явно их заслужил, гребаный идиот, — Райли начала колотить его в грудь, не в силах остановиться. Гнев напрочь подавил ее здравый смысл.

Вот только ее эмоциональный всплеск не возымел никакого эффекта. Арамус больше не желал говорить. Он отстранился, не обращая внимания на слабые удары Райли, и оставил ее наедине с гневными рыданиями от стыда. Наконец, она поняла, что Арамус говорил правду. Ему было все равно.

«Очередной способ продемонстрировать наши различия».

Может, Арамус действительно был всего лишь машиной. Ведь только механический организм, лишенный чувств, мог так бессердечно относиться к прошедшей ночи. Словно речь шла о каком-то пустяке. Но Райли, с другой стороны, была слишком человечна, ощущая сильную боль из-за его отказа.

«Как я могла быть такой глупой?»

Да, Арамус никогда не признавался ей в любви и не давал никаких обещаний. Но она просила о доверии, просила позволить проявить себя. Райли действовала единственным известным ей способом — отдалась Арамусу и доставила ему удовольствие. Очевидно, он не понял суть подарка. Не мог понять, потому что не помнил, каково это быть человеком.

Райли вздохнула. Неужели она всерьез ожидала с помощью отличного секса волшебным образом избавить Арамуса от проблем с доверием? Он многие годы упивался своим гневом. Как она могла так наивно полагать, что одна ночь секса заберет все его воспоминания?

После размышлений Райли перестала злиться. Теперь ей было просто жаль. Жаль, что он не сумел избавиться от своего прошлого и ненависти. Ей нужно было приложить больше сил.

Но как, если Арамус больше не хотел встречаться?

«Посмотрим кто кого, мистер Ворчун, потому что упорство — мое второе имя».

***

Арамус никогда не чувствовал себя более человечным и в то же время бессердечным, когда покидал Райли, пока она горько плакала. Но как еще он мог поступить?

Он четко выполнил приказ доктора. Трахнул Райли. Трахнул точно так, как представлял. Секс оказался более невероятным, чем он предполагал. Настолько невероятным, что в течение ночи он еще несколько раз повторил. Если честно, то он желал заняться с ней сексом и сегодня утром. Когда он проснулся и обнаружил на своей груди распростертую Райли, которая припала щекой к его коже и упиралась головой в его подбородок, прижимая ладошку к месту, где раньше находилось его органическое сердце, Арамус испытал непреодолимое желание.

Он, такой довольный и умиротворенный, провел рукой по ее спине, прислушиваясь к дыханию. И ощутил — черт — счастье… из-за человека.

Как только он вспомнил, кем была Райли, то испытал небольшое потрясение. Не из-за поломки платы или замыкания чипа, а из-за нахлынувших эмоций. Совершенно неприемлемо.

«Я киборг. Машина. Я не глупею из-за чувств. Не восхищаюсь спящими женщинами. Не обнимаюсь. И я определенно чертовски безэмоционален!»

Так почему же он чувствовал себя придурком, когда уходил от Райли? Почему хотел вернуться и попросить у нее прощения? Пообещать, что больше никогда не причинит ей боль?

— Арамус, почему ты выглядишь так, будто кто-то засунул тебе…

Удар кулака заткнул Ксило и начал драку, в которой так нуждался Арамус, чтобы сбросить накопившееся напряжение. Спустя пятнадцать минут борьбы он сидел в медицинском отсеке со сломанным носом — по его подсчетам уже двести тридцать седьмой раз — и поникшими плечами, пока ЭмДжей вправлял кость.

— Потрудись объяснить, почему ты решил, что голова твоего начальника службы безопасности должна скакать по полу? — спросил ЭмДжей, светя фонариком в его глаза и проверяя сетчатку на предмет повреждений. Ксило нанес несколько сильных ударов, из-за чего Арамус в течение нескольких минут после боя видел мир в трех проекциях.

— Это ты виноват. Я выполнил твой приказ. Трахнул человека.

— Значит, пережитый опыт оставил тебя неудовлетворенным, что вылилось в гнев на проходящего мимо товарища по кораблю.

— Нет. Мне понравился секс. Все три раза.

— Но? — ЭмДжей замер, ожидая дальнейших объяснений.

— Но я хотел большего.