Арарат

Дурацкий вопрос. Ответ был понятен и так, но что именно здесь произошло? Кемаль споткнулся и ударился головой или с ним случился какой-то припадок? Может, он болен? Студент-археолог повернул голову в сторону и застонал от боли и смятения. Его губы шевелились, но не могли произнести ни единого слова, глаза пристально смотрели в темноту и на кружившийся снег. Они были расфокусированы, но полны первобытного страха, от которого Аржену стало не по себе. Он почувствовал такой холод, какого не смогла бы принести даже самая сильная буря.

Он еще раз посмотрел на черную лужу крови на снегу и затаил дыхание. А вдруг Кемаль вообще не падал?

Аржен отстранился от Кемаля, скрипнув по снегу коленями, и оглянулся через плечо. Ветер в тот момент немного утих, и чье-то прерывистое дыхание он успел расслышать даже раньше, чем заметил метнувшуюся к нему тень. Ледоруб сверкнул в темноте, отразив свет фонаря из пещеры, просвистел по широкой дуге и воткнулся чуть ниже сердца Аржена. Удар был такой силы, что металлический клюв пронзил все слои одежды, разорвал кожу с мышцами и углубился в плоть между ребрами.

Аржен попытался закричать, уставившись на торчащий из груди инструмент, но только заглотнул холодного воздуха. Резкая боль прошила все тело, и он издал высокий жалобный вопль, слившийся с воем ветра. Крик, сорвавшийся с его губ, немедленно потонул в ночных небесах.

Аржен попытался выпрямить колени, но тень вдруг крепко схватила его и помешала встать. В голове завертелись отчаянные мысли, что это какое-то недоразумение, что он вступил в схватку, к которой не имеет никакого отношения, что он увидит еще Навбахар и отбросит чувство вины за то, что ухитрился влюбиться в свою троюродную сестру. Ее улыбка жила в его сердце.

Чужие руки толкнули его назад, и в следующий миг он почувствовал, что переваливается через край и летит вниз. Ветер пронесся мимо, Аржен ударился о рыхлую осыпь, прикрытую снегом, отскочил и покатился дальше. Отчаяние поглотило его целиком. Он успел даже понять, что Навбахар никогда не узнает его любви – перед тем, как удариться головой о камень и потерять сознание.

Кемаль полетел с уступа спустя несколько секунд. Его тело покатилось вниз – все дальше и дальше от пещеры, постепенно набирая скорость и хаотично кувыркаясь. Кости рук и ног ломались о камни, и конечности нелепо болтались в воздухе, словно это был уже не человек, а тряпичная кукла.

Тысячью метрами ниже пещеры оба мертвеца наконец остановились.

Снег продолжал падать – не густо, но неуклонно. К утру следы падения Аржена и Кемаля будут полностью им укрыты.

А ведь настоящая буря еще даже не началась…

9

Адам просыпается в гостиной дома своей бабушки. Он не помнит, о чем был кошмарный сон, но сердце его отчаянно бьется, поэтому он лежит неподвижно некоторое время и слушает потрескивание расширяющихся от тепла плинтусов и поскрипывание деревянного пола. Дом бабушки Иви наполнен запахами сладкой выпечки. Он остается здесь на ночь каждые две недели, поскольку любит бывать у нее, но ему не нравится просыпаться среди ночи, когда бабушка спит. И особенно он не любит вставать с постели, если в доме делается тихо. Но сейчас ему очень хочется пи́сать. И хотя он пытается забыть об этом – думая, что если сможет отвлечься, то вставать до утра не придется, но, видимо, уже слишком поздно. Если он продолжит лежать, то точно напрудит в постель.

Вздохнув, он откидывает одеяло и опускает ноги вниз. Пальцы ног неохотно касаются плетеного коврика, но он заставляет себя на него встать, затем, собравшись с духом, бежит быстро – практически несясь – из комнаты в короткий коридор, и пробегает мимо комнаты бабушки Иви. Обычно она храпит. Он видит ее в постели, лежащую, как всегда, на боку, но без своего обычного храпа бабушка выглядит как…

Нет. Он не будет об этом думать.

В доме, кажется, становится тише, когда он достигает двери ванной. Он заглядывает внутрь и нащупывает пальцем выключатель. Стук его сердца становится громче.

Нет. Это не сердце.

Адам бросает взгляд влево. У выхода из гостиной, в конце короткого коридора стоят дедушкины часы. Адам недоуменно моргает, поскольку в этом есть что-то странное.

Что-то совершенно неправильное.

Часы обращены к нему, они развернуты так, что он видит их лицевую поверхность из коридора. Но в таком их положении нет никакого смысла, поскольку они должны украшать гостиную. Бабушка Иви не стала бы их разворачивать. Черт возьми, да ей бы и не удалось это сделать одной. Она называет его своим большим крепким мальчиком и обязательно обратилась бы к нему за помощью.

Но факт оставался фактом: часы смотрят прямо на него.

Маятник летает туда-сюда. Правда, не очень быстро. Тик. Так. Тик. Так. Туда-сюда, как карманные часы гипнотизера в одном из шоу про полицию, которое разрешала смотреть бабушка.