Арарат

— Ну, запел свое! Ты что, к комиссару в адвокаты нанялся? Вот возьмут тебя завтра фашисты за грудки, посмотрим, как ты запоешь. Что вы за люди, не понимаете критику.

— А ты разводи свою критику, когда вернешься в колхоз. А здесь армия, пойми наконец, товарищ Григорий Поленов! — повысил голос Титов.

— Молодец, Колюшка, вижу я, что у тебя хорошо варит котелок. Тебе бы теперь лейтенантом быть. А вот, того не понял, что я тебя проверяю!

— Да отвяжись ты от меня. Вот навязался ревизор на мою голову! Не выводи меня из терпения, слышишь, не то так обревизую тебе бока, что…

— Эх, Коля, боюсь я, что заржавеет у меня винтовка, честное слово, надоело мне малину собирать, душа боя просит…

В это время к бойцам подошел Асканаз. Им владело только одно страстное желание — сохранить боеспособность батальона.

Напряженно думая об этом, он повелительно произнес:

— Смирно! Пусть выступит вперед старший.

Четко ступая по отсыревшей земле, Поленов выступил вперед и отрапортовал:

— Товарищ комиссар, шестеро бойцов второй роты ужинают и готовятся отдыхать. Докладывает боец Поленов.

— Плохо же вы готовитесь отдыхать! — резко сказал Асканаз. — Подняли шум на весь лес… Все получили положенную на ужин норму?

— Точно так, товарищ комиссар. Относительно одного пайка недоразумение получилось, да мы его уже уладили. И кто сейчас думает о пайках? Лишь бы удалось скорее выбраться из этой западни!

— Ну, трудностей впереди еще много. Вольно.

В темноте Поленов смутно видел фигуру Асканаза. Ему хотелось оправдаться перед комиссаром (Поленов предполагал, что комиссар слышал его), но он смешался и не находил слов.

Велико же было его удивление, когда Асканаз, положив руку ему на плечо, спросил:

— Так у тебя душа боя просит, да?

— Товарищ комиссар, честное слово…

— А ведь говорят, что из болтунов плохие вояки выводят!

— Уж вы простите меня, товарищ комиссар… Дайте мне самое трудное задание: головой отвечаю…

— Ладно. Свободен.

* * *

В наскоро вырытой землянке сидели рядом комбат, и его комиссар.

Шеповалов оторвал клочок газеты, ссыпал последнюю махорку и скрутил «козью ножку». С сосредоточенным видом втягивая дым и медленно выпуская его из ноздрей, он слушал Асканаза.

Близился рассвет. У входа в землянку послышался какой-то шорох. Через минуту, нагнувшись, вошел адъютант Шеповалова.

— Товарищ комбат, Остужко вернулся.

Шеповалов и Асканаз вскочили с мест. Вошел Остужко.

— Ну, как? — спросил Шеповалов.

— Все в порядке, товарищ комбат.

— Молодец! — И Шеповалов стиснул разведчика в своих объятиях.

— Ну, садись, садись, передохни немножко, потом расскажешь все подробно, — сказал Шеповалов.

Остужко отдышался и начал рассказывать. Лица обоих командиров, освещенные колеблющимся светом свечки, все больше и больше светлели.

Разведчик рассказал, что на рассвете он и приданные к нему бойцы добрались до околицы села и, переодевшись в заранее припасенную одежду, по знакомым Остужко огородам вошли в село. Из расспросов у верных людей они выяснили, что фашистов в селе нет, но есть уполномоченный ими староста. Остужко удалось поговорить со знакомой колхозницей, которая пользовалась полным доверием подпольной партийной организации. Через эту женщину и связался Остужко с подпольщиками. Прежде всего он условился о переброске раненых бойцов к надежным людям, затем о доставке продовольствия в лес. И, наконец, он точно разузнал, какой партизанский отряд действует здесь, в тылу у немцев.

Взяв у Шеповалова карту, Остужко карандашом прочертил, насколько продвинулись фашисты, куда и какой дорогой должен двигаться батальон для того, чтобы, соединившись с партизанским отрядом, пробиться к своей дивизии.

Остужко сообщил также, что привел с собою из села пять человек; из предосторожности он оставил их под охраной связных.

— Ну, а как себя вели там твои люди? — спросил Шеповалов, обменявшись взглядом с Асканазом.

Остужко заправил под пилотку свисавшую на лоб прядь и неохотно сказал:

— Минаев, Иванов и Булатбаев парни бывалые и ловкие. Они прекрасно выполняли все задания. Благодаря их сноровке и удалось так быстро договориться с крестьянами. Вместе с пятью колхозниками они на своей собственной спине доставили до двухсот кило хлеба и мяса в лес, так что батальон пока что обеспечен продовольствием.

— Вот и хорошо. Я представлю твоих орлов к награде, как только мы доберемся до дивизии. Но у тебя было четверо разведчиков. А что же четвертый?

— Хотел доложить о нем после, товарищ комбат.

— Ну, ну, докладывай.

— Этот Мазнин негодяем оказался, товарищ комбат! Пробираемся мы задами по селу, а его кашель схватил. Говорю — сдержись, не кашляй, а он — еще сильнее. Минаев уже хотел его на месте пристукнуть, я еле удержал. А потом выпросил разрешение пойти молока достать. Ушел и… исчез… Потом уж узнали, что он в соседнее село сбежал, в знакомой семье приютился…

— И ты не принял никаких мер? Ведь такой человек может серьезно навредить нам! А еще говоришь, что все удачно прошло!.. — рассердился Шеповалов.