Аравийская жемчужина

Оксане было жаль уезжать, это легко читалось по ее лицу. Девушке хотелось еще немного провести время с родными, хотелось показать Микаэлу хоть что– то из ее жизни, то, что по ее мнению, было красивым, достойным его внимания… Но она молча следовала за ним, после всего того, что он сделал для ее семьи, не осмеливаясь даже помыслить о том, чтобы попросить его позволить ей побыть еще недолго в России… Прощание с сестрой и матерью было теплым и эмоциональным. Микаэл вежливо пожал руки обеим женщинам, тактично удалившись в машину, а Оксана обнималась с ними еще минут десять. Когда, наконец, она открыла дверь пассажирского сидения и села рядом, глаза ее были мокрыми, а нос шмыгал. Она все еще продолжала крутить головой, оглядываясь на их старенький дом, пока он не скрылся из виду. Микаэл приободряюще положил руку ей на коленку. Они преглянулись, почувствова прострелившее их обоих возбуждение. Его пальцы на ее ноге резко сжались. Чувства и эмоции были на пределе, на разрыв… Они только выехали из деревни, как Микаэл резко притормозил у обочины.

 Все было понятно без слов…

Мужчина молча вышел из машины и пересел на заднее сидение. То же самое сделала и Оксана. Смотрят друг на друга. Тяжело дышат… На кончиках пальцев играют мурашки, как и на губах, так и требующих вкусить плоть друг друга.Оксана невольно облизнулась, отчего взгляд Микаэла потемнел.

Он пятерней запускает руку в ее волосы и резко притягивает к себе. Целует жадно, пожирая–  в губы, кусая за шею, спускаясь ниже и прямо зубами расстегивая маленькие пуговички на кофте, обеспечивая себе доступ к ее груди. От его резких, жадных ласк Оксана выгибается, сама непроизвольно разводя ноги. И вот, она оказывается на спине, бедра голые, колготки разорваны, юбка задрана до талии, она чувствует расслабляющую мягкость соболиной шубы своей оголенной плотью…Он нависает сверху, смотрит в ее глаза–  долго, многозначительно, нежно гладит по лицу и волосам, подраивая всем телом… Это странно… Они оба горят изнутри от нетерпения, а он зачем– то тянет, медлит… Видно, как ему тяжко и томительно… Как сдерживает себя…

– Бабочка моя…– хрипло выдыхает,–  думал, только арабы так по тебе с ума сходят… Но нет… Ты всех под дых бьешь… Какой взгляд на тебе мужской ни поймаю, свернуть шею уродам хочется… А как на тебя не смотреть? Ты ведь самая красивая… Нет красивее… Не создано Богом ничего красивее тебя…–  Оксана забыла, как дышать… Только грудь вздымается порывисто от возбуждения и волнения… Почему– то именно сейчас ей так важно, что он говорит… Каждое его слово впитывает… В легкие воздух так и не доходит…–  спрячу тебя от всего мира, Оксана… Будешь только моей, моей…

Последние слова не говорит, а рычит остервенело, резко врезается в нее, на всю длину, запрокидывая искаженное алчным желанием лицо в блаженном экстазе. Вбивается так, пока искры из глаз лететь не начинают. Она почти у порога, по телу уже разливается сладкая истома, а он словно чувствует это, резко встает и утягивает ее за собой, сажая на себя, к себе спиной. Оба сидят и смотрят на свое отражение в зеркале заднего вида, тяжело и порывисто дышат… Оголодавшие, одержимые…

Заставляет ее немного нагнуться, целует остервенело в затылок, прикусывает шею и с громким выдохом снова заполняет собой, приподнимая ее бедра сильными руками, оставляя сине– красные следы своими глубоко врезающимися в кожу пальцами…

– Думал, умру, если не войду в тебя, Оксан… Еле терпел все эти дни… Это что вообще за пиздец ты мне устроила? Никогда так по бабе не страдал…

Грубо и быстро насаживает ее на себя, а ей только нравится… Она громко стонет, кусая свои губы, срывая связки, закатывая глаза от пробирающего удовольствия, словно оно крепко сжимает все ее внутренности изнутри…

– Ты ведь моя, бабочка?– хрипло шепчет в ухо,–  моя?

– Твоя..–  стонет в ответ протяжно…

– Только моя, Оксана… Скажи, что только моя…

– Только твоя, Мика… Не сходи с ума…

– А я схожу… По тебе схожу…

Запрокидывает корпус Оксаны на себя, снова заставляя посмотреть в зеркало на них вместе, слитых воедино. Глаза там встречаются, он снова зычно ругается на арабском, видя в отражении ее подернутой дымкой похоти и жажды взгляд, ее искусанные губы…

Засовывает ей в рот сразу два своих пальца, не сводя с нее глаз в отражении, кусает за мочку уха…

– «Насосала», говоришь?– порочно улыбается…– соси, Оксана.. Соси их… Блядь, подохну сейчас от кайфа…

Не дает ей опомниться, снова меняет позицию. Ставит ее раком на пол, проводит мокрыми от ее слюны пальцами по ягодицам, бесцеремонно надавливает на колечко между полушариями, вызывая тем самым жалобный писк Оксаны.

Она словно немного отходит от наваждения, начинает выворачиваться, за что он сильно шлепает ее по заднице.

– Мика, нет… Нет, не хочу…

Слышит сзади его смешок… Потом дыхание… Такое сладкое, такое пленительное и жаркое…