Аравийская жемчужина

– Нет, этот наряд тоже слишком вызывающий,– категорично заявил Микаэл, просканировав Оксану в очередном длинном платье в пол с платком на голове в цвет… Красивое платье, дорогое. Скромное, но зато по фигуре… Так, что хотя бы было понятно, что она девушка, а не просто столб бесформенный…

– Вызывающий, Микаэл? Ты так уже про пятое платье, которое мне подобрали, говоришь! – не выдержала, сорвалась сама и сорвала с головы платок, облегченно выдохнув… Ей была непривычна такая одежда… Казалось, что везде давит, жмет…– Это платье скрывает чуть ли не кончики моих пальцев, а тебе все мало? Может сразу абайю?

– В этом платье видно твои сиськи третьего размера, которые хочется тут же подойти и полапать,– отсек он в ответ,– и да, может быть, абайя в твоем случае– не самый абсурдный вариант. Все женщины Аравийского залива в абайях, что– то я не заметил, чтобы они сильно от этого были несчастливы…

– В моем случае? А что у меня за случай за такой, а?– ее глаза горели, она сорвалась, назад пути уже не было, слишком много она в последнее время всего в себе подавляла, слишком многое ей нужно было ему выговорить, – случай потаскухи, попавшей в сказку про Золушку?

– Перестань, ты не потаскуха,– раздраженно перебил ее,– мы уже это обсуждали. Я не желаю снова скатываться к этой теме…

– Спасибо и на этом добром слове, конечно, но тогда к чему это все? Репутацию мою пытаешься поправить этим барахлом? Так не получится, Микаэл! Все всё равно будут у тебя за спиной шептать, что я бывшая танцовщица, которая трясла перед ними, как ты говоришь, своими сиськами и задницей…

– Я не пытаюсь поправить твою репутацию, бабочка…– подходит, трогает за лицо, пытается ее успокоить,– я просто не хочу, чтобы на тебя смотрели… Не хочу видеть на своей женщине этих гадких похотливых взглядов мужчин… Я знаю, о чем они думают, когда видят такую красавицу, знаю, что стоит за этими взглядами…

– Потому что ты один из них, да?– закончила мысль за него.

Да,– отвечает честно,– я тоже так смотрю на женщин, потому что приходя в откровенной одежде, они сами дают право мужчинам на них так смотреть… Провоцируют…

– Прекрасно… – разводит руками эмоционально,– одно хорошо– ты честен… Ответь мне только на один вопрос– почему тогда твои мать и сестры не облачены в хиджабы и даже платки не носят?

– Опять двадцать пять, Оксан? Ты уже задавала этот дурацкий вопрос. Он не ко мне. Это вопрос к моему отцу, прежде всего… Я не одобряю его лояльности, если ты об этом… Про поведение Мадлен и Амаль я много раз высказывал свое мнение, мы скандалили, я даже пытался надавить, но отец ослеплен своей любовью к дочерям… И поверь мне, он еще сильно пожалеет о том, что разрешил им так своевольничать…

Оксана сидит обескураженно, просто машет головой, думая…Видно, что она вся как один натянутый нерв…

– Я просто понять не могу, Микаэл, ты ведь не ортодоксальный мусульманин, не самых строгих правил, ты занимаешься клубами, ресторанами, казино… Это все– порочные, грязные места… Так как, объясни мне, такой человек может вот так вот противоречиво проявлять себя в обычной жизни…

– Все просто, Оксана… Ты не моя шлюха, телка или эскортница… Ты моя женщина. Ты моя невеста, а скоро станешь женой… Я слишком много грязи и так вижу на работе, мне дома грязь не нужна… Я хочу видеть любимую женщину прекрасной и желанной только для меня… Согласись, глобально это не самая большая жертва для той, которую любят и которая любит, которой делают все, что пожелает… Зачем тебе быть красивой для кого– то еще?

– Вопрос не в этом, Микаэл… Женщины одеваются так, как хотят, не для мужчин, давно доказано, что это стереотип… Вопрос в ощущении внутренней свободы… Вот и все…

Он поднимает на нее потемневший взгляд. Колючий. Ноздри раздуваются. Он мрачнеет на глазах.

– Скажи, а когда ты в лифчике и трусах танцевала свой стриптиз или, как ты говоришь, гоу– гоу танцы, в чем я не вижу особой разницы, или когда наркоман Крейн лез тебе в трусы против воли– это тоже была внутренняя свобода?

Девушка словно качнулась от удара его слов. В ее глазах за секунду отразилось столько боли… Оксана открыла было рот, чтобы что– то возразить, а потом не стала… Отступила на шаг. Он снова бил в те же самые места…

– Пошел ты, Увейдат,– развернулась и выскочила из комнаты…