Арбалетчики князя Всеслава

Оказалось, во-первых, что никакой он не скиф, а как раз савромат, пленённый скифами и проданный ими в рабство причерноморским грекам, которые уже и перепродали его в качестве скифского раба дальше. А во-вторых, у себя — в родном савроматском кочевье — он как раз и был мастером по дереву и коже, в том числе и по сёдлам. И хотя в основном заказывали обычные сёдла без упоров, пару раз он делал и «рогатые» — для вождя и его старшего сына. А почему он здесь конюх? Так не пользуются здесь сёдлами, а по прочей деревянной и кожаной утвари здесь и своих мастеров хватает. Его же как степняка, а значит — лошадника по определению, как раз к лошадям и определили. Восстановившись из того осадка, в который я выпал, я тут же заказал ему такое седло, только с выступами побольше, как у классического римского. Пришлось его поуламывать, поскольку оказалось, что «так никто не делает», но это мы уже проходили с одним кордубским портным, а звонкая монета и здесь решила вопрос о допустимости отступления от традиций. На стремена, о которых не имели ещё ни малейшего понятия даже эти лихие степные наездники, времени катастрофически не оставалось, и я уже в пути сымпровизировал суррогат — обычные ремённые петли. О полноценном рубящем ударе, по легендам якобы разваливающем противника чуть ли не до седла — вскинув коня на дыбы и привстав в стременах — с этой убогой грубятиной не приходилось и мечтать, но по крайней мере я хоть садиться на лошадь мог теперь по человечески. Не скиф ведь я ни разу и не индеец прерий, чтоб смаху на конскую спину запрыгивать. Сами же «рога» седла обеспечивали достаточно жёсткую посадку в нём — весьма немаловажную, если придётся нестись галопом или рубить на скаку. Кроме того, на передние «рога» прекрасно подвешивались импровизированные «седельные ольстеры» для пружинных пистолей. Когда я в первый раз — для пробы — взгромоздил на Мавра эту конструкцию, а затем взгромоздился на неё сам — только с третьей попытки, кстати, поскольку пришлось регулировать длину «псевдостремян» — местные камрады вытаращили на меня глаза и едва сдерживали смех. Некоторые, впрочем, таки прыснули в кулаки, а кое-кто изобразил — ну, у иберов на то свой характерный жест, пальцем у виска они не крутят. Зато наши, сразу же въехавшие в мои преимущества, обзавидовались.

Охота на кроликов с котами и в самом деле оказалась весьма азартным занятием. Это совсем не тот банальный расстрел, которым мы промышляли себе пропитание в первые дни, это действительно развлечение для «богатеньких Буратин». В том, современном мире знакомый биолог, будучи заядлым кошатником, любил повторять, что кот — это маленький тигр. Эх, сюда бы его, на тартесских кошаков поглядеть — вот где настоящие маленькие тигры! Уж на что я ни разу не кошатник — не то, чтоб не люблю кошек, просто я к ним равнодушен — но эти бестии невольно раззадорили и меня. Это ж надо видеть!

Завидев кролика, кошак делает стойку на месте, потом начинает медленно и осторожно подкрадываться к добыче, часто останавливаясь и замирая. Приблизившись, он пригибается, вжимаясь в траву, и уже практически ползёт, шажок за шажком сокращая дистанцию. Терпения тартесскому коту не занимать — прям, львиная охота в миниатюре! На последних метрах котяра распластывается по земле, одновременно напружиниваясь для окончательного броска на жертву. Затем следует молниеносный прыжок — ага, с непредсказуемым результатом.

Собственно, в непредсказуемости-то и заключается основная доля азарта. Если кошак попал и вцепился — звиздец ушастому. Но если промазал сам или жертва выкинула какую неожиданную фортель — возможны варианты.

До кошачьей реакции кролику далеко, и в первые мгновения после промаха у 'маленького тигра' хорошие шансы исправить оплошность. Но если это не удалось, и ушастая добыча успела задать стрекача — в погоне у кошака есть шансы только в течение нескольких секунд — спринтер он, ни разу не марафонец. Поэтому и преследует он кролика только эти несколько секунд.

Но уж выкладывается он за эти секунды без остатка — несётся молнией и выгибается при этом, что твой гепард, и в этом зрелище ещё одна немалая доля азарта. Если повезло, если нагнал, если сцапал — тут же вцепляется клыками в горло жертвы, не оставляя ей ни единого шанса. Ну а нет — уйдёт ушастый, другого придётся ловить, когда силы восстановятся. Раз на раз не приходится, и это добавляет интереса.

Если очередная охота оказалась удачной, везучий кошак с гордым видом доставляет добычу к ногам раба-дрессировщика, и постепенно скапливается внушительное количество тушек, которые тот раскладывает ровными рядами. Но главное тут, конечно, не результат, а сам процесс, и я могу понять Велию, несколько раздосадованную тем, что её не взяли на это мероприятие.