Арбалетчики князя Всеслава

— Эй, «почтенная» молодёжь! Ваши длинноухие скакуны привлекают слишком много этой пакости! Вы решили, что я умею стягивать к себе стрекоз со всех ручьёв и речек? — не без ехидства поинтересовался я у них.

— А разве нет? — подначила меня эта чертовка под хохот наших сослуживцев.

— Если бы я это умел, то уж не солдатской службой зарабатывал бы себе на жизнь!

— Хорошо, на привале мы будем пешком! — «утешил» меня Велтур.

— Ну, спасибо, выручил! — и снова наша русско-иберийская содатня весело зубоскалила.

— Эй, Максим! Так-то ты почитаешь начальство?! — шутливо рявкнул подъехавший на одной из трофейных лошадей Тордул, — Раба своей ношей нагрузил, стрекоз к себе в личную охрану определил — только о себе и думаешь! А твоего командира, значит, пускай слепни хоть целиком сожрут?! — тут уж заржал весь отряд.

— Ну вот, теперь ещё и твой конь, почтенный! — полушутя, полувсерьёз возмутился я, — Ты бы ещё всю вьючную живность к нам сюда согнал!

— Всю не получится — тропа слишком узкая! — «успокоило» меня командование, — Но вообще-то ты прав…

Соскочив с лошади, он передал её повод одному из наших иберов, велев отвести к остальным животным.

— Лучше уж ноги разомну, а великих и важных пусть строят из себя те, у кого есть рабы-обмахивальщики! — это наш начальник тонко намекнул на «почтенную» Криулу, путешествующую в закреплённых между двумя мулами носилках и обмахиваемую от мух рабыней из числа захваченных во взятом нами «городе».

— Я тоже! — спешился и Велтур, решив, что раз так, то и ему не пристало разъезжать верхом.

— Тогда и я! — девчонка тоже ловко спрыгнула со своего мула.

— Тебе будет тяжело! — предупредил брат.

— Путь в ту сторону я выдержала! — напомнила эта шмакодявка.

— Тогда потом не хнычь, когда устанешь! — заключил Тордул, — Эй, Миликон! — это он уже одному из своих ветеранов, — Отведи этих мулов в обоз и скажи почтенной Криуле, что за детьми я тут присмотрю!

— Да, Максим, а почему у тебя римское имя? — спросила вдруг Велия.

— Не обязательно римское, — поправил её Велтур, — Такие у всех латинян.

— А какая разница?

— Ага, вот так и поймали римского шпиона! — отшутился я.

— У римлян на службе хватает уже и наших иберов. А вы, чужеземцы, слишком приметны для шпионов, и если бы я подбирал людей для шпионской службы, то выбрал бы уж точно не вас, — сообщил наш командир, когда отсмеялся, — Но всё-таки?

Такого рода вопросы мы, конечно, предвидели при продумывании нашей легенды, но на «исконно славянские» своих имён решили не менять, дабы не запутаться и не прболтаться ненароком. Зачем, когда несоответствие вполне объяснимо?

— Мой предок в шестом поколении был выходцем откуда-то с юга, из-за Скифского моря, и меня назвали в его честь. Наше семейное предание не сохранило подробностей — знаем только, что он был не греком, а откуда-то западнее. Может и латинянином, вам виднее.

— Куда только не заносит судьба беглецов от Рима! — глубокомысленно изрёк Велтур.

— А почему ты решил, что мой предок был беглецом?

— Это очень просто, Максим! Раз твоя родня мало о нём знает — значит, он мало рассказывал о своём прошлом. Так делают тогда, когда хотят затеряться, чтобы не нашли.

— Похоже на то, — согласился и наш начальник, — Шесть поколений — примерно полторы сотни лет. Весь Лациум уже был под властью Рима, но латиняне не имели римского гражданства и были людьми второго сорта. А кому такое понравится?

— У них и сейчас нет римского гражданства! — напомнил парень.

— У них латинское — разница невелика, — возразил Тордул, — Не участвуют в выборах, а в остальном полностью равны римлянам. Но для них и римское гражданство заслужить не так трудно — они же первые после римлян. Даже служат в легионах вместе с римлянами, а не во вспомогательных войсках союзников, для которых и латинское гражданство — предел мечтаний.

— А в чём преимущество? — включил «незнайку» Володя — Разве римские законы не едины для всех подданных?

— Едины. Но легионеру платят три асса в день, а союзнику — один.

— Это много или мало? — поинтересовался Серёга.

— Три римских асса — это примерно два греческих обола — ну, чуть-чуть меньше, но пусть будет так для ровного счёта, — прикинул Тордул, — Шесть оболов составляют драхму — это в день получается треть драхмы. А карфагенский шекель немного меньше двух греческих драхм — за десять шекелей их дают семнадцать.

— Это карфагенский, — уточнил Васькин, — А гадесский? — как раз по гадесскому шекелю в день мы и получали.

— Равноценен карфагенскому. За десять дней вы получаете столько, сколько римский легионер за… гм… трижды по семнадцать…

— За пятьдесят один день! — мигом подсчитал я в уме, с благодарностью вспоминая школу с её таблицей умножения.

— Да, у меня тоже так получается, — подтвердил через некоторое время и наш командир, — Тарквинии ценят своих людей впятеро выше, чем Рим — своих хвалёных граждан-легионеров. Поняли?!

— Поняли и осознали, почтенный! — гаркнули мы чуть ли не хором, да и кое-кто из наших иберов довольно присвистнул.