Арбалетчики в Карфагене

А потом прибыли грозные римские послы, потребовали выдачи Ганнибала или хотя бы ареста и суда, полководец сбежал, и отрекаться Бостару стало, собственно, и не от чего. К армии у него никаких претензий не было, и её нужно было спасать от угрозы роспуска, которого требовали римляне. Ведь сбежавший Ганнибал мог в принципе в любой момент вернуться и поднять военный мятеж. Бунт карфагенской черни не страшил ни римлян, ни проримских олигархов, но вот армейский бунт, да ещё и во главе с прославленным полководцем… Но ведь никому не хотелось и повторения Ливийской войны, начавшейся с восстания распускаемых после Первой Пунической наёмников. А тут ведь ещё и Масинисса только того и ждёт! Даже искренним сторонникам дружбы с Римом было ясно, что полный роспуск ветеранов Ганнибала — далеко не самое лучшее из всех возможных решений. Явных сторонников изгнанного полководца начали потихоньку удалять с командных постов, а то и вовсе перетасовывать между собой, и в процессе этих перестановок молодой "одумавшийся" спейрарх как-то "случайно" вырос в хилиархи. Надо же в конце концов сыну большого и уважаемого человека и самому в люди выйти!

— Что всё-таки будет с армией? — спросил Бостар Арунтия, который как член Совета Ста Четырёх был в курсе последних судьбоносных решений.

— Пытаемся отстоять, но тяжело. Римляне настаивают, и не в нашем положении слишком уж препираться с ними. Пришлось согласиться на роспуск иностранных наёмников. Римляне говорят, раньше у города не было гражданского ополчения, а теперь оно в Карфагене есть, и греческим полисам его хватает за глаза. И что тут возразишь, когда это правда? Зашёл разговор и о наших частных наёмных отрядах, но тут уж мы упёрлись рогом. Объяснили им, что такое карфагенская чернь и что такое набранное из неё же ополчение, а сегодняшний инцидент как раз и наглядно продемонстрировал нашу правоту. Думаю, частные дружины мы отстоим.

— А армию?

— Ну, растащим иноземцев по своим частным дружинам. Какая разница? Так, небольшие пертурбации. Сколько там сейчас осталось испанцев?

— Тысячи полторы.

— Ого! Немало! — присвистнул наш наниматель, — Я думал, меньше. Ну, если поднапрягусь… Гм… Максим, ты сумеешь принять сотню?

— Ну… гм… Нехило! — я прихренел от неожиданности.

— Сотню испанских ветеранов Ганнибала! — разжевал мне тесть как малому ребёнку, — И я имею в виду не одного тебя, а всю вашу компанию. Прокормить, а с жалованьем для них я вам помогу.

— Ну, поднапрягусь — придётся суметь.

— Сотню пеших и хотя бы десятка три конных, — дожал он меня, — А я выделю тебе четверть своего нумидийского табуна, — ага, типа подсластил пилюлю!

— Это отличные солдаты, Максим! — поддержал моего тестя и гость, — Ты не пожалеешь!

— Придётся осилить. Но — по моему выбору.

— Хочешь турдетан отобрать, да ещё и лучших?

— А чем плохи? Не такие сорви-головы, как кельтиберы, зато самые вменяемые из всех. Учитывая непростые зигзаги предстоящей политики…

— Ха-ха-ха-ха-ха! Политик! Так и говори, что хочешь иметь войско, преданное тебе лично! Что я, не понимаю? А то — зигзаги, зигзаги…

— Так ведь лишним не будет, досточтимый. Нумидийцы нагрянут…

— Раз нужны — и без всяких нумидийцев отберёшь. Отказываю я тебе, что ли? Ну, политик! То-то Велия сразу глаз на тебя положила, ха-ха-ха-ха-ха!

— Так я ж разве спорю?

— В общем, всех испанцев мы берём к себе, — резюмировал Арунтий, — Сколько этрусков?

— Человек триста.

— Тоже беру. Тяжеловато, но беру.

— Две тысячи галлов.

— Тысячу наши друзья точно разберут, может и полторы. Оставшиеся полтысячи уж точно кто-нибудь, да возьмёт.

— Пятьсот македонян с фракийцами.

— Этих с руками оторвут — я даже знаю, кто именно.

— Столько же примерно греков.

— И эти бесхозными не останутся. И тоже знаю, кто их приберёт.

— Ещё примерно пятьсот италийцев — тех, которых удалось в своё время припрятать от выдачи римлянам…

— Вот с этими — плохо дело. Римляне прознали о невыданных им перебежчиках и настаивают на их немедленной выдаче.

— И как с ними быть?

— У нас их никто к себе не возьмёт. Масинисса? Тоже выдаст по первому же требованию — он рад римлянам угодить. По малым городам распихать? И там найдут… И Птолемеи ссориться с Римом не рискнут, он им единственная защита от Антиоха…

— К гарамантам, — предложил я.

— А почему к ним?

— Масинисса опасен не только нам, но и им. Он будет создавать правильное войско, и гарамантам понадобится такое же. А перед Римом угодничать им нет никакого резона. И людей спасём, и естественным союзникам против Масиниссы поможем.

— Это мысль, — призадумался тесть, — Ну, политик! Ха-ха-ха-ха-ха!

— То есть, им нужно организовать побег и найм к гарамантам? — уточнил Бостар.

— Только не ты сам. Есть у тебя кто-нибудь надёжный, но неприметный?

— Подыщу. Ради такого дела — подыщу. А с ливийцами как?

— Речь пока шла только об иностранных наёмниках, а ливийцы — местные. Уж твою-то хилиархию теперь точно никто не распустит! Постараемся и остальные отстоять — ну, ещё хотя бы парочку. Придётся, конечно, пойти на некоторые небольшие пертурбации…