Арбалетчики в Карфагене

— Наполеон ты недоделанный! — буркнула Юлька.

— Половину всей конницы? А нам по пять всадников оставляешь? — нахмурился Васькин.

— А сколько ты хочешь?

— Почему бы не десяток? Я осилю.

— И в чём проблема? Арунтий просит нас принять ХОТЯ БЫ тридцать конных. Думаю, даст и больше, если сами попросим.

— Вы, два идиота, не вздумайте! — снова взвилась Юлька, — Куда нам больше! Ты, Васькин, если тоже на лошадях помешан, как и этот татаро-монгол, так забирай себе и "нашу" пятёрку, и будет тебе твой десяток!

— Мужики, мне тоже пяти маловато. Это же получается ни два, ни полтора. Давайте уж тогда и мне десяток, — подал голос Володя. Его Наташка фыркнула, но отмолчалась.

— Хорошо, не вопрос, — глупо было бы возражать против столь здоровой инициативы, — Я потом, если решу, что мне десятка конных мало, ещё у тестя попрошу.

— Тебе треуголка не жмёт? Барабан под ногой не слишком большой? — съязвила Юлька.

— Пеших сколько с Серёгой берёте? — вернул я её к обсуждаемой теме.

— Так и быть — десяток. Сволочь ты, Макс!

— Юль, у нас же только пять охранников! — напомнил ей Серёга, — Этого же не хватит, если дикари налетят!

— Рабов вооружишь! Двадцать ленивых рыл, между прочим, за которыми ты совершенно не следишь! Нечего им бездельничать!

— Охренела, что ли? Рабов вооружать…

— Поговори мне ещё! Ещё один Наполеон мне тут выискался!

— Мне — два десятка, — попросил Володя.

— Больше — не осилим, — добавила на всякий случай Наташка. На мой взгляд, они осилили бы и три десятка, если бы задались целью, но какие к ним могут быть претензии по сравнению с Юлькой?

— Десятка три я потяну, — выручил Хренио, — Больше, извини, не смогу.

Вот что значит, человек женат на античной аборигенке, а не на капризной и избалованной феминизмом современнице. Бесхозным таким образом оставался всего десяток пеших, и я взглянул на жену, которая, занимаясь нашим хозяйством, знала расклад получше меня и теперь подсчитывала наши возможности на навощённой дощечке.

— Сможем, — ответила она мне на не заданный вслух вопрос, закрыв таким образом проблему.

— Милитаристы рабовладельческие! — охарактеризовала нас Юлька, даже не подозревая, насколько она права на сей раз. В отличие от неё, предпочитавшей пускать деньги на тряпки с побрякушками, а не "на ветер", мы с Велией в натуре могли при необходимости безбоязненно вооружить и поставить в строй большинство наших рабов. Ливийцев на нашей "даче" практически не осталось, если не считать нескольких женатых и вполне своей жизнью довольных — основная масса свободных нумидийцев едва ли жила лучше. А уж на македонян с фракийцами и сицилийцев положиться можно было вполне.

— А теперь, господа, нам с вами предстоит наметить основы военной науки для младшего командного состава ливийских наёмников Карфагена, — поднял я следующий вопрос.

Суть тут была вот в чём. Со времён Александра Македонского его мощная всесокрушающая фаланга стала образцом для подражания практически во всём античном мире. Не только наследники-диадохи, унаследовавшие её от своего царя, но и греческие полисы, повидавшие её в деле, а некоторые — и схлопотав от неё звиздюлей в чистом поле, реформировали свои собственные армии, заменив классическую греческую фалангу фалангой македонского типа. Несмотря на финикийскую основу своей культуры, не остался в стороне от этой военной реформы и Карфаген, сперва обзавёвшийся фалангой македонского типа из греческих наёмников, а затем реорганизовавший подобным образом и свою собственную африканскую пехоту. И только Рим — единственный из всех более-менее цивилизованных обладателей тяжеловооружённой пехоты — пошёл другим путём, расчленив бывшую классическую фалангу своих легионеров на тридцать манипулов.

Если кто-то воображает себе, что македонская фаланга — нечто громоздкое и неповоротливое, то совершенно напрасно. Может быть, она и была такой в самом начале, но ведь с тех пор прошло доброе столетие. Да и в самом начале — едва ли.

Ведь в чём смысл копий разной длины, более длинных у задних шеренг? Чтоб одновременно несколькими копьями можно было в одного и того же противника ткнуть, а для этого их наконечники должны выступать впереди строя примерно одинаково. И вот тут три шеренги гираспистов, аналогичных греческим гоплитам, поддержанные тремя шеренгами укрывшихся за ними сариссофоров с их длиннющими сариссами, дают возможность одновременного удара шестью копьями в одного противника! Это заведомо избыточно, за глаза хватит и трёх, и как раз это позволяет увеличить интервалы между колоннами, сделав строй более разомкнутым, просторным, а саму фалангу македонского типа — гораздо эластичнее греческой. Где надо, она уплотнится, не нарушая строя, где надо — растянется ещё, не сильно снижая мощь своей щетины копий.