Арбалетчики в Карфагене

И наконец, в-четвёртых — с трудом уложившись к приходу зимних дождей, но всё же уложившись, мои рабы закончили-таки оборонительный периметр «дачи». А это повлекло за собой уже и «в-пятых» — помимо общего празднования окончания аврала, праздновали ещё и целых пять рабских свадеб. Для большего количества отличившихся работников у меня подходящих невест не нашлось, но главное — положить начало. Люди должны видеть, что слово господина — крепче гороха. Не заржавеет и за обеспечением жёнами остальных — в городе есть большой невольничий рынок, и рабынь там продаётся немало. Заодно и мужиков маленько перераспределю — ливийцев в город, дабы в соблазн при приближении родственных нумидийцев не впадали, а македонян с сицилийцами — на «дачу». А женить — женю, и не на потасканных лахудрах, а на молодых и симпатичных. Дороже обойдутся — ну так заслужили, а для заслуживших ни разу не жалко. Ведь работу какую сделали! Пусть и не совсем такая у меня крепостная стена, как в Кордубе, там она, конечно же, покапитальнее, но такого же типа. Римские военные лагеря, например, такой стеной обзаводятся уже при преобразовании в постоянное поселение-колонию, то бишь превращаясь в какой-никакой, а всё же город. И не в один год это обычно делается.

Аналогичным манером, хотя и немного попроще, укрепил своё семейное гнездо Хренио, закончив даже несколько раньше меня. А глядя на наши «замки», обзавидовались и тут же заморочились на собственных свежеполученных «фазендах» и Володя с Серёгой. Понятно, что нашего уровня им не осилить, но кое-что, надо думать, тоже соорудят. Вот кто по-настоящему дал копоти, так это тесть. Поглядел на мой «лимес», покачал головой, да и собственный затеял. Ага, с истинным олигархическим размахом, гы-гы!

Это я по наивности судил по себе и полагал, что за неполный сезон серьёзной каменной стены не выстроишь. Оказалось же, что ошибся я в этом вопросе как минимум дважды. Во-первых, это я не выстрою, а он выстроит. А во-вторых, ему и не требовалось непременно успеть до зимних дождей. Я-то строился на простом известковом растворе, а Арунтий — вот что значит денег куры не клюют — на настоящем цементном, и не на самом обычном, сырости не любящем, а на специальном портовом, который схватывается даже под водой. Туда вроде толчёный кирпич добавляют и ещё какую-то хрень, и он выходит гораздо дороже обычного, только на причалы портовые и идёт, но то у простого народа, а мой тесть — простой олигарх, и ему среди дождей строиться приспичило. Ну и строится себе — у них, у олигархов, с этим запросто…

Порадовала нас и шелководческая ферма. На изобильном свежем корме и под надёжной защитой от пернатых гусеницы дубового шелкопряда отожрались, вымахали, миновали несколько линек и уже смахивали на личинки чего-то солидного, а не просто на каких-то волосатых червей. После того как Наташка преодолела свою брезгливость и разглядела их получше, она оценила их возраст как предпоследний, а для некоторых — и последний перед окукливанием. Где-то через неделю, похоже, появятся первые коконы.

Этого момента надо будет дождаться, дабы организовать их перемещение и надлежащий уход, а заодно и подготовить «сексодром» для выходящих бабочек и «ясли» для молодняка личинок. А главное — как следует обучить всему этому задействованных на шелководческой ферме рабов, чтобы выведение ими следующих поколений шелкопряда уже не требовало нашего прямого присмотра. А на экспериментальной ферме позабавили гусеницы походного шелкопряда. Обслуживавший их раб пожаловался мне на весьма беспокойный характер вверенных его попечению насекомых, что те и подтвердили тут же, прямо у нас на глазах. Стоило рабу отвлечься, как проклятые волосатые червяки так и норовили уползти куда-нибудь, двигаясь гуськом, то бишь колонной по одному, и их приходилось заворачивать обратно к задаваемому им корму, и так продолжалось весь день — хорошо хоть на ночь они успокаивались. Нетрудно было сообразить, как ненавидит их за это раб, и что до сих пор с этими гусеницами не приключилось никакого «несчастного случая» лишь потому, что тот ценит моё доброе к нему и его товарищам отношение и за это честно старается быть благодарным.