Арбалетчики в Карфагене

— Религиозную реформу, говоришь? А между прочим, это религия «народных масс» — олигархи-то ведь давно уже в основном эллинизированы. А чернь будет в пику им придерживаться старых обычаев. Как ты представляешь себе такую религиозную реформу без массовых репрессий? Да тут такая диктатура потребуется, что старик Алоизыч может выйти погулять вместе со стариком Ильичом под ручку! Даже Ганнибал, крутой и свой в доску для этих карфагенян, на такое не замахивается. Знаешь, может быть, я и фашист — уж всяко не гуманист и не толстовец, но ни в железные феликсы, ни в малюты скуратовы я тоже как-то не рвусь. Патологических садистов, надеюсь, как-нибудь и без меня хватит.

— И что, Карфаген никак не спасти? Жалко же!

— Юля, я уже разжевал тебе, что для этого нужно. Фактически — превратить этот Карфаген в подобие Рима, эдакий брат-близнец. Какой ценой — я тебе тоже объяснил. Ну и смысл? Один Рим уже есть, на хрена второй? Чтобы, продолжая соперничать, быстрее всё Средиземноморье в пустыню превратили? Так кельты будут рады — ихние друиды, кстати, тоже человеческие жертвоприношения обожают. Хочешь получить кельтские королевства с религией друидов вместо христианских германских, да ещё и на пару-тройку столетий раньше? Так на мой взгляд, покорение Галлии Цезарем выглядит как-то предпочтительнее!

— С этим не поспоришь, — вынуждена была признать наша историчка.

Во второй половине дня дождь уже утих, и я забрался на вышку пообозревать окрестности, изрядная часть которых, как-никак, принадлежала мне. Вид виноградников, оливковых рощ и полей, буйно зеленеющих под щедрыми дождями античной Сахары, не мог не радовать. А ещё больше радовали привезённые из города и приныканные пока на складе пять деревянных пушек-дробовиков, которые могут явиться весьма неприятным сюрпризом для нумидийских забулдыг, пожелавших разграбить всё это великолепие.

Нет уж, хрен они угадали, абсолютно не для них я тут стараюсь! Вот римляне — да, этих так вот запросто хрен отвадишь. Не так запросто — ну, можно в принципе-то и их отвадить, да только я ведь уже объяснил той же Юльке, почему не вижу в этом смысла. Не только в Риме проблема и даже не столько в Риме, да и не самый худший он вариант…

— Я не всё поняла, но мне показалось, что вы говорили о возможности победить Рим, — проговорила Велия, взобравшаяся следом и прижавшаяся ко мне бочком. — И ты, мне кажется, считаешь, что это можно, но не нужно?

— Ты правильно поняла. Рим жаден, жесток и заносчив, но при этом он понятен и предсказуем. Мы, знающие историю, знаем, чего от него ожидать. А зная — можем сами подготовиться и приспособиться к ожидаемым трудностям.

— А если предотвратить их?

— В какой-то мере мы так и сделаем. Небольшие набеги нумидийцев мы отразим силой, и они не смогут повредить нам.

— А Рим?

— Рим слишком велик и силён, и вряд ли нам хватит сил справиться с ним. Уйти из-под ожидаемого удара — другое дело.

— Ну а если всё-таки появится возможность сокрушить его?

— Тогда история пойдёт иначе, и мы потеряем преимущества своего знания. Ну и зачем это нам? Ведь чем меньше изменится история, тем большим будет преимущество знающих её перед прочими. В жизни наших потомков будет не так уж и мало опасностей, и они должны суметь преодолеть их. Имея точное знание, им будет легче это сделать.

— Вы говорили о важности лесов. Римляне вырубят их?

— Не сразу, но постепенно вырубят. Но это случилось бы и при любом другом победителе. Нужны крепости, нужен флот, нужны города, нужен металл. Всё это требует множества строительной древесины и дров. Хоть для Рима, хоть для Карфагена, хоть для любого другого гегемона Средиземноморья. Даже если Карфаген вдруг каким-то чудом захватит, удержит за собой и включит в своё царство Масинисса — всё это понадобится и ему. Североафриканских лесов не спасти ни при каких обстоятельствах.

— А испанские?

— В Испании рудники, которым нужен древесный уголь. А ещё там будут долгие войны — Рим будет завоёвывать страну два столетия. На каждой стоянке легионеры будут строить военные лагеря, а это тоже много дерева. Потом будет и строительство римских городов — это тоже топливо и строительная древесина. Климат Испании не так засушлив, как здешний, и испанским лесам будет легче восстанавливаться, но и им придётся очень нелегко. И этого тоже предотвратить нельзя.

— А облегчить?

— Наверное, можно. Что удастся — сделаем. Но ты спрашиваешь о лесах, а там ведь ещё и люди, которые тебе вряд ли безразличны.

— Я думаю, что уж им-то ты поможешь и без моего напоминания.

— Тем более что о них-то мне и без тебя всегда найдётся кому напомнить, — по стене под вышкой как раз прогуливался и один из наших турдетан, — придётся поломать ещё голову, как тихо и мирно включить этих сорвиголов в нормальную мирную жизнь римской провинции.

— И их точно таких же родственников.

— Скажи уж прямо, что всех турдетан, вместе взятых.

— Хорошо бы. Только я понимаю, что всех не получится…

— Ага. Сколько волка ни корми, он всё равно в лес глядит. А чем дальше в лес — ага, тем толще партизаны…