Арбалетчики в Карфагене

Мемфис — это, если кто-то не в курсе, древняя и традиционная столица Египта. Если рассуждать по аналогии с Российской империей после Петра — того, пёрднувшего первым, то Александрия — это египетский Петербург, а Мемфис — это египетская Москва. В Александрии обитают сам Птолемей, его двор, правительство и основные центральные административные инстанции, оттуда рассылаются указы и многочисленные инструкции, оттуда же, подобно саранче, расползаются по стране сборщики налогов, а если надо — то и военная подмога местным властям на случай беспорядков. Там же и все основные храмы греческих богов и новых, синкретических, вроде того же Сераписа, которыми Птолемеи пытаются заменить традиционные египетские культы. В Александрии им это более-менее удаётся, но весь остальной Египет продолжает чтить своих традиционных богов, главные храмы которых находятся в Мемфисе. Соответственно, Мемфис — это ещё и религиозная столица страны, оплот традиционного египетского жречества, с которым рады бы, да не могут не считаться даже опирающиеся на регулярную наёмную армию Птолемеи. Не зря ведь глава нынешнего правительства Аристомен год назад короновал двенадцатилетнего Птолемея Эпифана в Мемфисе по традиционному египетскому обряду, и в дальнейшем это станет неукоснительным правилом для всех последующих Птолемеев. Как и у русских царей-императоров, управляющих из Петербурга, но коронующихся в Москве. Но для нас, конечно, важны не эти политические нюансы Египта, о которых пусть у самих Птолемеев их царственные головы болят. Для нас важно то, что именно в Мемфисе как раз и обитают все верховные жрецы всех традиционных египетских богов. В том числе и того Анубиса, жрецы которого заведуют бальзамированием покойников.

В Мемфисе Итобал — именно так звали нашего незадачливого собутыльника — подсказал нам адрес самого главного мемфисского металлурга, без которого мы в этой зацентрализованной до поросячьего визга стране никогда бы не решили ни с кем вопроса о продаже нашего олова. После этого представитель Феронидов поспешил быстренько от нас отделаться — ведь большие дела, как он сам сказал, любят большую тайну, и сводить нас со своим торговым партнёром он явно не собирался. Мы от этого тёртого калача такой оплошности, естественно, и не ждали, поэтому позаботились обо всём заранее.

Античный варвар в понимании античного цивилизованного человека — это же в первую очередь воин-наёмник, во вторую — сметливый от природы, предприимчивый, но малограмотный торгаш-купчина. И в любом случае — тёмная деревенщина, теряющаяся в большом и многолюдном городе, жители которого вдобавок говорят на незнакомом ему языке. Именно так Итобал нас и оценивал и в Мемфисе квалифицированной слежки от нас уж всяко не ждал. Что ж, не он первый, не он последний, кто нас недооценивает, гы-гы!

Не владея местным египетским языком даже на уровне «моя твоя понимай», мы и не собирались нанимать в качестве соглядатаев тутошних мальчишек. Матросы нашего корабельщика на что? Вполне сносно владеющие греческим, как и все зарабатывающие на жизнь в Александрии, но при этом коренные египтяне, не раз бывавшие в Мемфисе, а незнакомый адрес всегда способные спросить у местных. А какой же александрийский матрос откажется заработать пару-тройку «левых» драхм? Сам купчина-корабельщик от своего десятка тем более не откажется, так что в нужный момент пара его лихих проныр не только горела неподдельным желанием услужить нам, но и оказалась к тому моменту вполне свободной от всех прочих поручений. И ничего очень уж сложного нам от них не требовалось. Местные цены на товары Тарквиниев мы уже знали от самого Итобала, так что в подслушивании его разговоров с торговым партнёром абсолютно не нуждались. Нам требовалось лишь установить личность этого партнёра, человека заведомо непростого и в городе хорошо известного. Что тут такого невыполнимого для маленького неприметного человечка, хорошо владеющего местным языком? Поэтому то, как ловко этот финикиец затерялся в человеческом муравейнике Мемфиса, нас нисколько не обескуражило.

От египетских богов в Мемфисе хрен куда денешься. Громадные изображения на стенах дворцов и храмов, маленькие статуэтки на прилавках торговцев — они повсюду.