Арбатская излучина

Что касается Светланы, то она, презрев мелочи, остановилась на главном: наступила ее пора, пробил ее час, выпал ее шанс. И непонятно лишь одно: как эта встреча не состоялась раньше!

Юрий Николаевич пошел по бульвару. Он был задумчив и плохо слышал, что говорит ему начальник участка. Кажется, что-то насчет доставки песка.

Приезд начальства был внезапный, но на бульваре царил полный порядок. Если не считать того, что недостроенный цветочный киоск мозолил глаза в самом неподходящем месте: вопрос о «малой архитектуре», безусловно, был вопросом номер один…

Юрий Николаевич вяло подумал, что хорошо бы переманить в Зеленый трест специалиста именно по парковой архитектуре Алексея Дмитриевича Ковригина.

Но тут же засомневался: у Ковригина не тот характер… Нет, проекты его, безусловно, интересны, спорны. Чурин как раз любит такие, по которым можно поспорить… Но Ковригин всегда лезет на рожон: спор получается какой-то неинтеллигентный, с ненужными резкостями.

Он не хотел задерживаться на неприятных мыслях. Гораздо важнее то, о чем говорит ему сейчас начальник участка. Этот хитрый и деятельный Хижняк. Необходимая пропорция древесных пород постепенно восстанавливается… А ведь это была его, чуринская, идея: чтобы в каждом городском сквере имелись максимально дающие тень породы. Конечно, эстетика — дело немаловажное, по сейчас не до эстетики: оздоровление городской среды, противопоставление благородного микроклимата бульваров загрязненной атмосфере улиц — вот главное. И в этом направлении уже многое сделано.

Это то, что дает ближайший успех, что можно показать уже завтра: зеленые оазисы среди современной городской пустыни… Новые бульвары по последнему слову организации живой природы в рамках города. Прежде всего — деревья. Их выбор должен основываться на строго научных данных. Тополь, например, отличается самым обильным выделением кислорода, а ясень — почти рекордсмен по задержке пыли и очистке воздуха…

И пора перестать сравнивать с каким-то там 1913 годом, как у нас любят делать! Да, в 1913 году в Москве было 830 гектаров под зелеными насаждениями, а сейчас — 20 тысяч. Но можно ли сравнивать купеческую Белокаменную со столицей мира — современной Москвой? Самое важное то, то в нашей практике — крупные зеленые массивы, заводы-сады… И все же кустарно, не государственно подчас решаются вопросы озеленения даже в Москве! Еще не внедрена повсеместно простая мысль: вопрос озеленения не может решаться на уровне строительных организаций, — Юрий Николаевич мечтал сосредоточить в своих руках заботы обо всем зеленом наряде столицы.

Агроном Забродин, молодой, с мечтательными глазами, как всегда, распалял его своими неожиданными идеями. Сейчас он ввернул словцо: «раскованные посадки». А это — ничего! Это значит: асимметрия, своеволие в выборе цвета и формы… Выразительность, выразительность — это главное. А чем она достигается? Неожиданностью цвета и формы…

Прохожий должен остановиться, как бы он ни спешил… Перед красотой, гармонией, которая может быть и в контрасте.

Но, невнимательно слушая сопровождающих его, раздумывая одновременно над глобальными задачами дела, Чурин ни на миг не забывал прелестного видения в босоножках тридцать пятого размера. Он ни в коей мере не собирался выказывать свой интерес, но вместе с тем решил, что не уедет с бульвара, не определив: кто она, когда и где он сможет ее увидеть еще раз, но уже с большей степенью приближенности.

Он еще не надумал, каким образом выяснит все это, но не волновался, будучи уверен, что в конце концов направит разговор в нужную сторону.

Поэтому пока что он спокойно и требовательно выяснял, почему до сих пор поле анютиных глазок не выглядит именно полем, то есть нет впечатления цветочного массива, «нищенски убого выглядят не слившиеся в одно целое растения…». Почему у одного из так называемых диванов обломана спинка, и раз уж так случилось, что над ней потрудился какой-то пьяница, подхваченный, впрочем, тут же милицией, то почему не заменили покалеченный диван? Могли бы проявить, но крайней мере, такую же оперативность, как милиция.

От него не укрывался ни один самый мелкий непорядок, самая ничтожная оплошка. Но так как все его внушения имели резон и делались в уважительно-доверительной форме, не были в претензии даже те, кто почувствовал себя на грани выговора, каковые, собственно, выносились редко.

Осмотр бульвара длился долго; несмотря на это, управляющий трестом не присел ни разу, он оставался бодр и казался неутомимым. Его тяжелый подбородок вздергивался, когда что-то радовало его, и угрюмо прятался в воротник модной цветастой рубашки, а взгляд исподлобья не предвещал ничего хорошего, когда что-то оскорбляло его глаз. Под конец они зашли в затейливо оформленный павильончик, где располагалась контора участка. Здесь записали все претензии и указания.

И вдруг, словно вспомнив нечто важное, Чурин спросил:

— Как у вас, товарищи, обстоит дело с молодежью? Посмотришь — вроде одни старики и копаются, а надо бы укрепить кадры свежими силами. Влить, так сказать, молодую, горячую кровь…